Волнорез по имени Культура - Евгений Александрович Ямбург

политику. Что, собственно, изменилось в послевоенной Восточной Германии для людей труда? Символы и лозунги, но психологическая тональность существования осталась той же. Столяр – он всё тот же столяр: и при Гитлере, и при Вальтере Ульбрихте.

В мирное довоенное время в Германии существовала организация СЧР – «Сила через радость». На борту белого лайнера, будущего «Вильгельма Густлоффа», к норвежским фиордам регулярно совершались экскурсии рабочих и служащих. На этом бесклассовом корабле вместе со своим народом не брезговали находиться и фашистские бонзы. Женщина регулярно вспоминала, «как восторгался папа норвежской фольклорной группой, ее национальными костюмами и танцами, которые исполнялись на солнечной палубе СЧР».

А мама-то все восторгалась бассейном, который весь был выложен кафелем и мозаикой; его потом осушили, чтобы разместить там девушек из вспомогательного флотского батальона, тесно им было, а русский стрельнул прямо туда своей второй торпедой и превратил их в месиво…

Так это потом, а тогда, до войны, всё было так мило, и главное – за копейки. (Цена всего сорок рейхсмарок.)

Хорошо там было, почти как у нас в ГДР, даже, видать, почище…

О такой заботе государства простой человек может только мечтать. Дешевые туристические поездки и иные профсоюзные блага в ГДР продолжали эту линию.

Что? Неизбежная расплата за добровольное рабство? Эти неосязаемые отвлеченные материи оставьте рефлексирующей интеллигенции, которая, запутавшись вконец, сама не знает, чего хочет, а нам, обычным людям, предоставьте жить здесь и сейчас.

К той самой интеллигенции принадлежит повествователь. В юности ему удалось сбежать на Запад, где плюрализм и толерантность – норма жизни. Он журналист, сотрудничает то с правыми, то с левыми газетами. Да какая, собственно, разница? Потоки крови, пролитые в двадцатом веке во имя великих идей, людей мыслящих отрезвили, заставили их подозрительно относиться к одухотворяющим идеям, болезненно ощущать фальшь любого пафоса и энтузиазма. «Я устал от двадцатого века, от его окровавленных рек» (В. Соколов). Нравственная усталость, скепсис, мировоззренческий релятивизм – тот самый постмодернистский набор, определяющий состояние современного западного человека, которое метафорически выразил Беккет: «Голый человек на каменистой земле и пустое небо над ним».

Связи повествователя с матерью практически прерваны. Что между ними общего? Но с сыном Конни отношения тоже не заладились. Усталость и скепсис – не лучшее духовное состояние для воздействия на подростка со стороны отца, находящегося к тому же в разводе с его матерью. Тут, знаете ли, требуется идеализм. Зато у бабушки его оказалось в избытке. После падения Берлинской стены ее контакты с внуком стали регулярными, чего нельзя сказать о связи с сыном. Духовная близость внука с бабушкой обернулась трагедией. Именно бабушка подарила внуку «Макинтош» со всеми прибамбасами, «а произошло это после встречи на балтийском побережье, в курортном городке Дампе, куда съехались те, кто пережил катастрофу „Густлоффа“. Ему исполнилось всего пятнадцать, когда благодаря ей он подсел на этот наркотик. Именно она сбила мальчика с толку».

Однако, прежде чем приблизиться к трагической развязке романа, совершим крабовый прыжок назад, в Советский Союз, где 30 января 1945 года совершает свою атаку Александр Маринеско. Личность в истории нашего подводного флота легендарная. Еще бы, в результате лихой торпедной атаки пустил на дно лайнер, на котором находилась тысяча моряков-подводников, а на обратном пути потопил еще один корабль, «Генерал фон Штойбен».

Тем не менее Главное командование Краснознаменного Балтийского флота не спешило представить командира, добившегося двух замечательных побед и вернувшегося на своей подлодке на базу, к званию Героя Советского Союза. Оно медлило. Командир и экипаж напрасно ждали традиционного в таких случаях банкета с жареным поросенком и большим количеством водки…

И долгие десятилетия после войны о его подвиге также не упоминали. Тому были причины. Герой был бесшабашным во всем: в отваге, любви к женщинам и вину. Начальство таких нарушителей воинской дисциплины не жалует. В годину суровых испытаний с трудом терпит, а затем избавляется от них от греха подальше. Мало ли что такой герой может выкинуть. Стоит ли удивляться тому, что при таком скандальном характере после войны А. Маринеско был быстренько списан на берег и вскоре посажен в тюрьму. У него, заведующего складом стройматериалов, обнаружилась недостача. Героя отправили на три года на Колыму. Разного рода злоключения продолжали происходить с ним и в последующие годы. Почему? Есть версия, о которой весьма осведомленный повествователь даже не догадывался. Рассказывали, что Маринеско во время войны публично обвинил одного из флотских начальников в присвоении части продуктов, что подводники отдавали от своего пайка детям блокадного Ленинграда. Такое не прощается, тем более что в дальнейшем этот начальник успешно продвигался по карьерной лестнице и достиг степеней известных.

Тем временем имя Александра Маринеско обрастало легендами. Незадолго до смерти он дождался своего жареного поросенка, которого, отодвинув увешанных наградами адмиралов, преподнесли ему курсанты-подводники во время встречи с ветеранами. Но имя героя по-прежнему оставалось под запретом. Борьба за его возвращение в советский пантеон велась долгие десятилетия. Стена молчания вокруг имени Маринеско неожиданно была пробита в начале восьмидесятых на педагогическом поле. В то время мои друзья-телевизионщики В. Медведев и С. Кунгурцева нашли-таки цензурную лазейку. На просветительском четвертом канале они организовали «чисто педагогическую» передачу, куда пригласили детей членов экипажа легендарной подлодки С-13. Где вдруг выяснилось, что их всех зовут Сашами, благо это имя можно присвоить мужчинам и женщинам. Оказывается, все члены экипажа назвали своих родившихся после войны детей в честь командира. После прямого эфира посыпались угрозы сверху, но стена молчания была этой передачей взорвана. Спустя некоторое время появился роман К. Крона «Капитан дальнего плавания» и фильм «Командир счастливой щуки». Одним из последних в СССР А. Маринеско получил звание Героя Советского Союза посмертно. А 8 мая 1990 года, через сорок пять лет после окончания войны и спустя двадцать семь лет после смерти, в Санкт-Петербурге ему установлен памятник. Так восторжествовала справедливость, а советский народ узнал правду о подвиге. Но не всю. О полной правде не догадывались даже непосредственные участники событий.

Еще один прыжок краба, и мы возвращаемся к тексту романа. Повествователю можно доверять, он точен в мельчайших деталях, именах и фамилиях:

А для Владимира Курочкина (пустившего три торпеды. – Е. Я.) безымянный потопленный корабль был до отказа набит фашистами, напавшими на его родину и оставлявшими за собою при отступлении выжженную землю. Лишь из рассказа Хайнца Шена он узнал, что после торпедной атаки погибли более четырех тысяч детей, которые утонули, замерзли или были увлечены водоворотом от уходящего на дно судна. Эти дети еще долгое время снились боцману в ночных кошмарах.

Для сына