Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

Однако некоторые ученые, такие как историки Абилио Барберо и Марсело Виджил[1048], заявили, что термин «реконкиста» может быть неточным, поскольку христианские королевства, «завоевавшие» территорию полуострова, были основаны после вторжения.

Попытки этих монархий представить себя прямыми наследниками древнего вестготского королевства cкорее было стремление к политической легитимности этих королевств, которые фактически считались настоящими наследниками и потомками вестготов, а также попытка христианских королевств оправдать свои завоевания.

C другой стороны эта версия вступает в противоречие с неоспоримым фактом религиозной цели Pеконкисты восстановить католицизм на всем полуострове и этот термин кажется запутанным, если учесть, что после распада Халифата в начале XI века христианские королевства избрали политику господства данников – парий – над тайфами вместо явной экспансии на юг, а также конфликты между различными коронами и их династическую борьбу, которые заключались в соглашениях о сотрудничестве против мусульман только в определенное время.

Во времена Золотого века некоторые поэты определяли и называли испанцев «готы» (как сказал Лопе де Вега: «кровь готов»), а во время войн за независимость испанских колоний в Южной Америке, их также называли этим именем, отсюда и уничижительное слово, используемое на Канарских островах для обозначения полуостровного испанского языка.

Вот почему критики термина считают его частичным понятием, так как он лишь передает христианское и европейское видение этого сложного исторического процесса, избегая точки зрения андалузских мусульман; можно также сказать, что с христианской стороны было сознание «реконкисты».

В своей книге «Испания беспозвоночных» (1922) Хосе Ортега-и-Гассет с точки зрения философии утверждал: «Дыхание африканского воздуха уносит их [вестготов] с полуострова <…> Мне скажут, что несмотря на это, мы знали кульминацию наших славных восьми веков Реконкисты. И на это я наивно отвечаю, что не понимаю, как можно называть отвоеванием то, что длится восемь веков»[1049].

Элой Бенито Руано, испанский медиевист, возражал Ортеге, утверждая, что большая продолжительность, восемьсот лет, не является весомым аргументом для обесценивания Реконкисты как явления: «Аргумент, который, по нашему мнению, может быть, как может быть в его различных пропорциях христианство, феодализм, монархический институт <…> Все предметы сегодня включены в современную концепцию Броделя longue durée»[1050].

В 1965 году историки Марсело Виджил и Абилио Барберо де Агилера предположили, что у народов севера полуострова был низкий уровень романизации и христианизации в Средневековье. По мнению этих авторов, эти народы, сопротивлявшиеся как римлянам, так и вестготам, точно так же отвергли бы арабское вторжение. Имея это в виду, эти авторы утверждали, что «историческое явление, называемое реконкистой, не было первоначально обусловлено чисто политическими и религиозными причинами <…>. Своей динамикой оно обязано тому, что является продолжением движения расширения городов, достигающих более высоких форм экономического и социального развития»[1051].

Хотя некоторые испанские историки того времени, такие как Хосе Луис Мартин Родригес[1052] и Клаудио Санчес-Альборнос, отклонили это предложение с момента его публикации[1053]. В 1992 году Хосе Мигель Ново Гуисан опубликовал работу, в которой заявил, что в городах северного полуострова уже существовала высокая степень романизации в Нижней Римской империи, что противоречит предложению Марсело Виджила и Абилио Барберо[1054].

Такие писатели, как Игнасио Олагуэ Видела в La Revolución Ilámica en Occidente (1974), считают арабское военное вторжение мифом и утверждают, что создание Аль-Андалуса было результатом обращения значительной части латинского населения в ислам[1055]. Эти тезисы исследовал известный арабист Гонсалес Феррин в своей работе «Всеобщая история Аль-Андалуса», в которой он говорит о Реконкисте, «что ее никогда в действительности не существовало»[1056].

Кроме того, как в христианских, так и в мусульманских источниках появляются многочисленные цитаты о высоких акцизных налогах, уплачиваемых только немусульманами, а также о законах, рассматривающих немусульман как неполноценных. Французские медиевисты Шарль-Эммануэль Дюфурк и Жан Готье-Дальше в своей работе «Христианская Испания в средние века» (1983) описывают процесс конфликтов между христианами и мусульманами как завоевание[1057]: «Между VIII и XV веками история Пиренейского полуострова в значительной степени является историей борьбы против мусульман, ответственных за эти доисламские королевства, которые не были покорены или избежали их господства».

Королевство Астурия (718–923), Леон (917–1037), Леон и Кастилия (1037–1505), Испания (с 1505), которые были мало консолидированы. Наоборот, его жители называли Испанией весь полуостров– каковы бы ни были ее переменные размеры – господствовал ислам; арабы, со своей стороны, назвали его Аль-Андалус.

Борьба между двумя частями полуострова, то есть христианской, раздробленной, и мусульманской, объединившейся и распавшейся на различные царства, стала Pеконкистой, то есть отвоеванием мусульманской части христианами.

Дерек Уильям Ломакс, британский писатель и латиноамериканец, специализирующийся на средневековой испанской литературе, написал в своей книге «Реконкиста» (1984): «Реконкиста – это концептуальная основа, используемая историками. Но, в отличие от концепции Средневековья, это не искусственное понятие. Напротив, Реконкиста была идеологией, изобретенной испано-христианами вскоре после 711 года, и ее эффективная реализация означала, что с тех пор она оставалась историографической традицией, став также объектом ностальгии и риторическим клише традиционныx и марксистскиx публицистов»[1058].

Профессор-арабист Серафин Фанджул в своих книгах «Аль-Андалус против Испании»(2000 г.) и «Химера Аль-Андалус» (2004 г.) разбирает мифы о ненасильственном вторжении, идеализацию сосуществования культур или религий в Аль-Андалусе. Андалусия и использует термин «pеконкиста», понимая под ним возвращение христианскими общинами территории, захваченной мусульманами.

В «Аль-Андалусе против Испании» Серафин Фанджул утверждает: «Но это будет в царствование Альфонсо III (866–911) и под крылом начинающейся реконкисты, когда пророческая хроника уже возвещает о возвращении царства готов и возвращении всей земли Испании под эгидой того же короля»[1059].

Элой Бенито Руано, испанский историк-медиевист, писал в 2002 году: «Его оценка в целом превозносилась на протяжении веков, как для его собственной хроники, так и для простой интуиции испанских масс, эта версия была объектом обобщенного до наивного (искренний) «патриотизмa», обычно совершенно законнoгo».

Что касается реакции на традиционное видение Реконкисты, то он считает, что долгая продолжительность процесса не является веским аргументoм, поскольку другие явления в истории были столь же продолжительными, как и предполагаемое отсутствие защищающей идеологии в элите, поскольку онa присутствовалa в письменной форме из «Хроник Альбельденсе» (833 г.), ни отсутствие преемственности в процессе, так как дух конфронтации, по его мнению присутствовал всегда.

Элой цитирует франко-бельгийского историка Аделину Раккуа[1060]: «Реконкиста – это реальность, и у нее есть своя история»[1061]. Хулио Вальдеон Барук, медиевист и профессор средневековой истории в Университете Вальядолида, определяет Реконкисту в своей работе «Концепция Испании» (2006) как «восстановление»: «Термин