История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

королем и тревожить его армию на весьма пересеченной и закрытой местности, через которую ей нужно было идти. Получив это известие, граф, неожиданно для себя оказавшийся в затруднительных обстоятельствах, немедленно решил повернуть назад, навстречу королю, и дать ему бой прежде, чем тот вступит в Девоншир — или, может быть, еще в Сомерсетшире. В любом из этих графств Эссекс не испытывал бы недостатка ни в провианте, ни в пространстве для маневра, и ему не пришлось бы начинать сражение на невыгодной позиции или по воле неприятеля. Исполнив этот замысел, Эссекс поступил бы благоразумно, однако лорд Робартс, один из генералов его армии — человек мрачный и нелюдимый по характеру и притом нрава весьма горячего, любитель спорить и возражать, но превосходивший своими способностями окружающих настолько, что любые возражения он мог с легкостью подкрепить убедительными с виду доводами — решительно воспротивился возвращению, настойчиво требуя, чтобы армия продолжала идти к Корнуоллу. А там, самоуверенно заявлял Робартс, он пользуется столь громадным влиянием, что с появлением армии графа Эссекса целое графство, в чем он нисколько не сомневался, как один человек выступит на стороне Парламента, и тогда все проходы в Корнуолл можно будет с легкостью прикрыть и защитить с таким успехом, что королевской армии не удастся ни прорваться в Корнуолл, ни отступить из Девоншира без больших потерь до того, как Парламент вышлет против нее новые войска.

Лорд Робартс, хотя он и стоял ниже Эссекса в армейской иерархии, пользовался гораздо большим доверием у Парламента. Граф не мог думать, что Робартс желает ему добра, ведь Робартс действовал тогда заодно с сэром Генри Веном, человеком, которого Эссекс считал своим врагом и люто ненавидел. Эссекс никогда не бывал в Корнуолле и ничего не знал о положении дел в этом графстве, однако некоторые из его офицеров, а также другие особы (при армии находилось тогда четверо или пятеро влиятельных корнуолльских джентльменов) полностью согласились с Робартсом и заверили Эссекса, что армию его, если она двинется в Корнуолл, ждет большой успех.

В конце концов граф изменил свое решение и согласился с Робартсом. Со всей своей армией, пехотой, конницей и артиллерией, он двинулся прямым путем в это гористое графство, где преследовал принца Морица и другие отряды, без сопротивления отступавшие перед ним на запад, до тех пор, пока сам не попал в западню.

Между тем король после недолгой остановки в Эксетере, где он нашел свою юную дочь, коей недавно разрешилась от бремени королева, на попечении и под надзором леди Далкейт (в скором времени, по кончине отца своего супруга, получившую титул графини Мортон), которую Их Величества уже давно назначили на должность воспитательницы, двинулся прямо в Корнуолл. Там, неподалеку от побережья, он обнаружил графа Эссекса и вскоре, без больших боев, благодаря дружному содействию стекавшихся отовсюду корнуолльцев — на чью помощь граф, поверив Робартсу, возлагал столь великие надежды — сумел взять войска Эссекса в такие тиски, что последний, казалось, уже не мог ни прорваться со своей армией, ни навязать сражение королю. По сути дела он был окружен в Фоуи и его окрестностях, король же стоял лагерем у Лискерда; и теперь ни дня не проходило без стычек, в которых граф нес более значительный урон, теряя пленными лучших своих офицеров. И тут произошло событие, которое вполне могло бы обернуться для короля большим несчастьем, лишив его всех выгод, на которые он тогда рассчитывал. Король всегда находился в армии, все вопросы обсуждались в его присутствии и с участием состоявших при его особе членов Тайного совета, а поскольку умом и красноречием они превосходили офицеров, то им обыкновенно удавалось убедить короля в своей правоте — по крайней мере сделать так, чтобы он соглашался не со всеми предложениями военных. Этими советниками, как уже говорилось, были лорд Дигби, государственный секретарь, и сэр Джон Колпеппер, хранитель свитков, чьи мнения, даже в отношении дел военных, король ставил выше, чем суждения большинства офицеров, почему вся армия и питала к ним самую крайнюю злобу.

Командовал армией генерал Рутвен, возведенный к тому времени в достоинство графа Брентфорда; однако по причине преклонного возраста и глухоты он мало говорил и советовал, едва мог разобрать чужие предложения, а собственные мысли излагал темно и путано; впрочем, судить о происходящем вокруг ему помогали скорее собственные глаза, а не уши, и на поле боя он умел найти правильное решение. Генерал-лейтенант кавалерии Уилмот, в ту пору — второй по званию в армии, обладал в ней большим влиянием и авторитетом, чем кто-либо, однако употреблял их, как подозревал король, отнюдь не к его выгоде. Человек гордый, честолюбивый и нетерпимый к возражениям, Уилмот как командир не показал ничего выдающегося ни в маневрировании своими войсками, ни в руководстве ими на поле боя. Зато он сильно пил и имел громадную власть над всеми пьяницами, а их в армии было великое множество. По части острословия он превосходил даже своего главного соперника Горинга, в веселых компаниях его ценили выше, и он никак не мог смириться с тем, что лорд Дигби и сэр Джон Колпеппер пользуются у короля таким доверием на военных советах.

Король помнил прежние проступки Уилмота, и в частности, его скверную роль в деле графа Страффорда, и не питал к нему ни малейшей симпатии; однако последующие события заставили короля доверить Уилмоту весьма ответственный пост. Отлично об этом зная, Уилмот предвидел, что если война продолжится, его быстро затмят другие военачальники, и потому желал вовремя положить ей конец. Еще в Бекингемшире он заговорил о необходимости мира и с тех пор беспрестанно твердил, что королю следует послать мирные предложения Парламенту. На марше в Корнуолл, пытаясь осуществить прежний свой умысел, он плел интриги в среде офицеров, убеждая их составить петицию к королю с просьбой еще раз предложить мир Парламенту, а также запретить лорду Дигби и сэру Джону Колпепперу присутствовать на военных советах. При этом авторы петиции давали понять, что если их желания не будут удовлетворены, то они поищут какие-то другие средства. Благоразумие некоторых офицеров удержало их товарищей от подачи петиции, но король был настолько ею разгневан, что твердо решил при первой же удобной возможности избавить себя от этого беспокойного человека. В этом благом намерении его постоянно поддерживал лорд Дигби, и как только пришло известие о поражении на севере и об отъезде маркиза Ньюкасла из Англии, он убедил короля послать за Горингом, после чего Его Величество задумал назначить главнокомандующим своего племянника принца Руперта, а