Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

проверяющего, то есть имеющего право решать и судить дела в церковной сфере округа Зарусской половины – той части Шелонской пятины, в которой, собственно, и располагался Порхов и его окологородье. «…1722 в ноябре месяце был я… в Болчинском погосте в церкви Живоначалныя Троицы, и тое церкви поп, Матвей Яковлев, нерадением и безчинством своим в пределе мученицы Параскевы на престоле антиминс сверчен и мят в куче лежит с покрывалом на одном углу, и завеса у царских дверей не задета. Да он же пьет, поп, пьет и ходит на кабак, и напився пьяно, сего декабря 27 дня пришед в церковь Богородицы Покрова в погребение мною дочери моей духовной, девицы Матрены Лаврентьевой, не сотворя святые церкви поклонения, чинил мятеж и сквернословил, бранился матерны… и заперса с попадьею в церкви, ломал церковные двери изнутри и стук великий чинил, и во время читания мною гевангелия на погребении и внутри церкви всякими скверными словами сквернословил при свидетелях».

Короче говоря, навел шороху в подведомственной ему церкви Матвей Яковлев. Тем не менее виновным он себя не признал, упорно все отрицал и говорил на допросе, что «пьян никогда не бывает, и на кабаки никуда не ходит», хотя и уличен был свидетелями – собственным братом диаконом Тихоном Яковлевым, пономарем Алексеем Леонтьевым, отцом этого пономаря Леонтием Артемьевым, диаконом Ульяном Гавриловым и еще одним пономарем Федором Петровым. Пришлось отцу Матвею, пока шло следствие по его делу, посидеть под караулом в Новгороде несколько месяцев и написать новгородскому архиепископу челобитную, в которой он просит отпустить его домой, потому как у него и покос, и сбор хлеба, и сев озимых. Сельскому священнику в те времена приходилось и пахать, и сеять, и хлеб убирать, чтобы, как пишет Яковлев, «не притьти во всеконечную скудость и з домашними не истаеть от гладов великих…». Самое удивительное, что челобитная возымела действие и Яковлева отдали под расписку поручителей с условием по первому требованию явиться на допрос в Новгород. Увы, чем кончилось это дело, мы не знаем, поскольку в нем отсутствует заключительная часть.

122

…императрица снова проехала через Порхов… – В этой поездке сопровождал ее французский посол граф де Сегюр, записавший в своем дневнике: «Приехали в Порхов – замечательный город, где псковский губернатор князь Репнин принял нас торжественно и пышно».

Императрица между двумя этими визитами проезжала через Порхов и ночевала там в 1784 году. За версту от города ее встречали городничий с купечеством, а в Дубровне, где она обедала, ее встречали и провожали уездный судья с заседателями, уездный землемер и уездный предводитель дворянства с представителями дворянства. Ничего особенного в этот визит не произошло. Просто проехала, и все, но как представишь себе обсаженную молодыми березками недавно проложенную дорогу, городничего верхом при полном параде, его коня, прядающего ушами, купцов в долгополых кафтанах и одного из них – самого высокого и дородного, держащего в больших красных руках резное деревянное блюдо, на котором на вышитой салфетке воздвигнут пухлый каравай с серебряной солонкой, какую-то бабу, обмахивающую чистой тряпицей пыль, уже успевшую сесть на каравай, еле заметное маленькое облако пыли вдалеке, бестолковую суету, внезапный, как выстрел, крик «Едут! Едут!», городничего, вытирающего огромным фуляровым платком вспотевшую шею себе и своему коню, коня, в нетерпении переступающего с ноги на ногу, купцов, нервно оглаживающих бороды, мгновенно простывший след от бабы, стряхивавшей пыль с каравая, нахальную муху, не вовремя севшую на край солонки…

123

…владел полковник Кожин. – Сын Кожина лейб-гвардии поручик Петр Кожин в 1789 году был убит своими крестьянами за жестокость.

124

…генерал-майора Николая Михайловича Бороздина… – О Николае Михайловиче Бороздине нужно сказать особо. Происходил он из дворян Псковской губернии. Родился в имении Бороздиных, в селе Костыжицы Порховского уезда. В молодости был хорош собой, прекрасно пел, фехтовал, танцевал и ездил верхом. При Павле Первом отсидел шесть недель в крепости. По официальной версии, «за хвастовство, что он будет пожалован к Его Императорскому Величеству во флигель-адъютанты», а по неофициальной – за то, что имел неосторожность понравиться фаворитке императора княгине Гагариной. Он и стал флигель-адъютантом в 1803 году, но уже после убийства Павла Петровича, участником заговора против которого он был, и не просто был, а входил в число тех четырнадцати человек, которые ворвались в покои императора в ночь убийства. Через год после производства во флигель-адъютанты Николай Михайлович женился на Елизавете Жеребцовой. Воевал храбро, принимал участие в заграничных походах русской армии в 1805 и 1807 годах. Был награжден орденом Святого Георгия IV степени и золотым оружием за храбрость. Потом Отечественная война, потом снова заграничные походы. Бороздин командует сначала кирасирской бригадой, потом дивизией драгун. В наградном рапорте на Николая Бороздина после Бородинского сражения главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов писал: «…генерал-майор Бороздин привел 1-ю кирасирскую дивизию и повел оную с большим порядком и мужеством в атаку, опрокинул неприятельскую кавалерию… и после жестокого кавалерийского боя неприятельская конница вовсе была сбита и принуждена удалиться».

В 1818 году жену Бороздина за заслуги мужа пожаловали в кавалерственные дамы ордена Святой Екатерины. К этому времени она родила пятерых детей – четырех девочек и одного мальчика. Все, казалось, шло хорошо – Бороздин был овеянный славой генерал, командующий резервным кавалерийским корпусом, жена – кавалерственная дама и многодетная мать, но… черт дернул Николая Михайловича неожиданно возвратиться из Воронежа, где стоял его корпус, в Петербург, и вдруг оказалось, что супруга его, пока муж был на службе, сошлась с французским генералом Ипполитом де Пире и забеременела от него. Угораздило ее к приезду мужа родить сына от француза. Бороздин немедленно подал прошение императору о разводе, но Александр Первый не любил громких скандалов и уговорил Николая Михайловича не разводиться. В том же году жена Бороздина вместе с новорожденным сыном уехала в Париж, где уже ждал ее генерал Пире. Николай Михайлович отписал жене все свои имения, оговорив лишь одно условие – никогда не возвращаться в Россию. Она и не вернулась – умерла в Париже от сухотки. Похоронили ее на кладбище Монмартр, а спустя некоторое время прах перевезли в Россию и перезахоронили в семейном склепе Бороздиных в селе Костыжицы.

Николай Михайлович после отъезда жены остался без гроша в кармане с пятью детьми в возрасте от четырех до пятнадцати лет на руках. Службу он, понятное дело, не бросил. В 1826 году был произведен в генералы от