Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

… После мостика через Монастырку от людского потока налево отделяются родственники с передачами для больных, «сидящих на голосах». А преподаватели и студенты ЛДАиС, спешащие на лекции, движутся по парку в потоке технарей-ракетчиков. Вот и развилка, где стая бездомных собак умильно взирает на «кормильцев» в ожидании подачки. Нам налево, в академию. Оборонщикам – направо, ещё раз через мостик, – к своим «изделиям». А вечером, когда о. Ливерий возвращался домой через парк, всё так же зловеще светились зарешеченные оконца «транзитки»… Позднее здесь устроили тюремную «больничку».

А в начале 1990-х годов «награда нашла героя». Отца Ливерия пригласили на заседание учёного совета Технологического института, который он окончил ещё до войны. И узнику ГУЛАГа вручили диплом почётного профессора «Техноложки».

Вспоминает протоиерей Борис Безменов. В 1977 г., будучи студентом академии, он должен был написать сочинение по догматическому богословию. Одна из тем, предложенных о. Ливерием, была посвящена таинству брака. Борис взялся за раскрытие темы, но вышел за рамки «умозрительного богословия». Изложив чинопоследование венчания, он привёл, в параллель, обряд бракосочетания, практиковавшийся в ЗАГСе. (Для этого он специально побывал на церемонии во дворце бракосочетания, а затем изложил всё как очевидец.)

Получилась интересная параллель: в храме новобрачных сочетает Сам Господь, а священник – лишь посредник. В ЗАГСе – тёткообразная дама, с широкой лентой через плечо («орарь») – «именем Российский Федерации». И т. д., и т. д. Подводя итог, молодой богослов привёл рискованную по тем временам (канун 60-летия Октября!) цитату: «Диавол – обезьяна Бога». (Свящ. Павел Флоренский в своей книге «Столп и утверждение истины» говорит о сатане как об «обезьяне Бога». И получалось, что советское государство есть «обезьяна истинной Церкви».)

Бесчисленные официальные и частные документы свидетельствуют об употреблении религиозных терминов в отношении Ленина. Уже в 1919 г. близкий соратник Ленина – Г.Е. Зиновьев называл его «апостолом социалистической революции», а его книгу «Что делать?» (1902 г.) сравнивал с Евангелием. Г.В. Плеханов ещё в 1903 г. считал эту книгу «катехизисом для наших практиков». В 1923 г. Л.Д. Троцкий писал: «Маркс – пророк со скрижалями, а Ленин – величайший выполнитель заветов» [518] .

В те годы идеологи Кремля пытались и крестины заменить «звездинами». При этом практиковался «чин наречения имени». Причём в новый ритуал был включён древний церковный обычай выбирать при крещении для новорождённого почётных родителей: «Иногда их называют восприемниками» [519] .

Этот обряд был обязателен для детей, рождённых в семье родителей – членов КПСС. В гитлеровской Германии аналогичная церемония была обязательной для членов СС. В возрасте от 25 до 30 лет член СС должен был создать семью; церковный брак заменяла разработанная церемония с участием командира местной организации СС. Обряд крещения новорождённого в семье эсэсовца представлял собой церемонию наречения имени младенца перед портретом Гитлера, его книгой «Майн кампф» и знаком свастики [520] .

… На очередную лекцию о. Ливерий пришёл с пачкой проверенных сочинений. Но, вопреки традиции, не стал раздавать тетради в классе с соответствующими комментариями. А после лекции молча сдал сочинения в канцелярию, откуда староста курса получил их для раздачи. А с «шибко умным» Борисом была проведена «профилактическая беседа». Отозвав его в сторону, о. Ливерий тихо сказал: «Я поставил Вам балл «4», и Вы знаете за что. Советую впредь быть осторожнее. Вы можете повредить и себе, и всему курсу».

… Нынче требования к дипломным и кандидатским работам «продвинутые» – в ногу со временем. Выпускники должны в срок подать свои сочинения не только в аккуратно переплетённом виде, но и на дискете – в электронном виде. И это разумно: если трактат написан на высоком научном уровне, то его легко будет напечатать в виде книги и пустить «в массы». В 1970-е годы правила были другие. Ещё не было ни компьютеров, ни принтеров, и курсовые работы печатались на пишущей машинке. А вот семестровые сочинения – только от руки! Машинкой пользоваться было запрещено. В чём тут дело?

Было полуофициальное объяснение. Скажем, какой-нибудь приходский священник, обременённый требами, уже не в состоянии сосредоточиться на теме и засесть за работу. И он может нанять бедного, но «головастого» однокурсника в «литературные негры». Тот уже написал своё сочинение, проработав литературу и «владеет темой». И ему нетрудно на одном дыхании сделать ещё один «шедевр» и даже отпечатать текст на машинке. Для приходского батюшки с Западной Украины это идеальный вариант! «Зробыл парастас на сментэре» (отслужил заупокойную на кладбище) и расплатился. А «умный, но бедный» купит себе новые ботинки, и оба довольны. И вот, для того чтобы пресечь «наёмничество» якобы и был введён запрет на машинопись.

А теперь поразмыслим. Ведь 90% труда при написании сочинения – это изучение литературы, выписки, размышления, сопоставления; черновики, клей, ножницы, правка. А перебелить черновик – одно удовольствие. Но ведь точно так же, «левой ногой», это может сделать и «заказчик», купив чистовик-заготовку. Значит, смысл запрета был в другом. В чём же?

Тем, кто не жил в то время, догадаться будет трудно. А кто помнит тогдашнюю атмосферу, сообразит сразу же. Ну конечно! Ведь если кто-то печатает сочинение, то может сделать несколько закладок под копирку – для знакомых, для друзей. А это уже – «распространение литературы», самиздат. 70-е годы, 70-я статья… Вот так и жили мы в догутенберговскую эпоху…

Владыку Никодима постоянно тяготила текучка, и у него было «пошаговое решение проблем»: по мере их поступления. Однажды мне довелось в этом убедиться. Прежде чем приступить к написанию кандидатской работы, я посоветовался со святителем; из перечня была выбрана тема: «Православное учение о примирении между Богом и человеком». По-видимому, архипастырь считал, что в будущем эти «наработки» могут пригодиться на миротворческом поприще. Однако вскоре мой научный руководитель – профессор-протоиерей Ливерий Воронов – предложил другую тему: что-то из области христологии, да ещё по армянским рукописям. Владыка решительно пресёк наши «шатания по темам»: мол, сначала защитись, а потом хоть всю жизнь пиши статьи для ежегодника «Богословские труды». «Напуганные», мы не осмелились перечить, и работа была написана по «примирению». Греческие и древнееврейские термины пришлось вставлять в текст машинописи от руки.

Отдав трактат для первой читки маститому профессору, с трепетом ожидаю разноса. Однако текст был принят без поправок; возвращая машинопись, о. Ливерий сделал единственное замечание: в одном из древнееврейских слов пропущен «патах под алефом». Впоследствии работа была опубликована (в сокращении) в сборнике «Богословские труды». А позже там стали появляться и другие мои «штудии». Наказ святителя