Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

Будапешт-56

Один из моих однокашников – Иван Потапов – по возрасту был заметно старше остальных «студиозусов». В 1956 г. он учился на третьем курсе филфака ЛГУ; «органы» взяли его с «подельниками» за протест против подавления советскими танками венгерского восстания. В коридоре университета они расклеивали листовки: «Руки прочь от свободной Венгрии!»

Иван был тогда «невоцерковлённым», «Журнал Московской Патриархии» не читал, иначе он осудил бы свой поступок. «Тёмные силы не дремлют и по сей день, – сообщалось на страницах «ЖМП», – они развязали кровопролитие в Венгрии, дружественной нам стране. Они и сейчас засылают в неугодные им страны своих агентов, шпионов и убийц» [521] .

Что могло смутить Ивана, возьми он в руки тот журнал? В словах патриаршего послания проскальзывала некоторая сдержанность, переходящая в двусмысленность. «В Венгрии возникла попытка враждебных народу сил нарушить мирный строй жизни, угрожая огромными международными осложнениями» [522] . Нигде нет и намёка на конкретное название всякого рода «тёмных сил», о которых говорит патриарх. Собственно говоря, под обвинениями во всех этих событиях сил, «жаждущих господства над миром», подпишется любой человек. Что же касается Венгрии, то, несмотря на тон и смысл, поддерживающие советскую версию этих событий, слова о «попытке враждебных народу сил» могут быть поняты в двух совершенно диаметрально противоположных направлениях.

Поскольку в таком виде всё же текст послания не мог быть обнародован, дальше идёт абзац, в котором констатируется факт, что «к сожалению, некоторые зарубежные высокие духовные лица, будучи, видимо, неправильно осведомлены о событиях в Венгрии, обратились к нам с призывом повлиять на наше Правительство в смысле отказа его от помощи венгерскому народу в его борьбе против сеявших смуту и стремившихся превратить Венгрию в неизбежный очаг новой мировой войны» [523] . Сложную ситуацию не смогли правильно оценить даже «высокие духовные лица». А вы говорите – Иван! И, как сказал поэт, «А нас сознанию учили в лагерях…».

… В начале 1950-х Венгрия в союзе с СССР и под руководством ставленника Берии – еврея Ракоши (национальность тут имеет значение) готовится к совместной обороне против Югославии Тито, разногласия которого с СССР перешли все грани. В ходе этой подготовки Ракоши силами спецслужб чистит армию и партию от сочувствующих Тито, попутно решая собственные проблемы. Репрессиям, в частности, подвергается давний друг Тито и не менее давний агент Москвы Янош Кадар. Так как Ракоши был некогда арестован властями фашистской Венгрии именно как еврей, у венгров возникло убеждение, что «это евреи расправляются с мадьярами», тем более что тогда в руководстве АВХ (венгерское КГБ) было много евреев, въехавших на эти посты на штыках Советской армии, освободившей Венгрию от фашизма.

Одновременно подавляется венгерский национализм, венгров постоянно оскорбляют, ставят им на вид другие, «более социалистические» нации, идёт шельмование культуры и истории Венгрии, льются рекой призывы к «историческому покаянию», «отказу от мадьярства». На что венгерская нация, естественно, отвечает вспышкой национализма.

В июне 1955 г. из соседней Австрии выводятся советские войска. Весной 1956 г. по приказу высшего руководства АВХ венгры снимают минные поля в пограничной зоне и инженерные заграждения, отменяют существовавшие ограничения на въезд в страну [524] .

Важное обстоятельство, спровоцировавшее трагические события 1956 г. в Венгрии, – выступление Хрущёва на XX съезде КПСС. Делегация венгров, приехавших с этого съезда на родину, вела себя тихо, не собрала свой коммунистический актив, не рассказала о том, что в действительности происходило в СССР. Летом того года могилы расстрелянных в начале 1950-х венгерских коммунистов перенесли из всяких тёмных мест, расположенных поблизости от тюрем, в центральные районы, на главные кладбища.

Радиостанция «Либерти» («Свобода»), вещавшая на Венгрию, громко и однозначно обещала помощь Запада в том случае, если венгры проявят «исконную любовь к свободе» и восстанут против коммунистического ига. Это обещание было совершенно безответственным, оно крайне негативно воздействовало на массы, и, когда количество погибших стало исчисляться сотнями, когда ревели моторами на улицах Будапешта советские танки, венгры ожидали одного – натовского продвижения через границы их страны. Они верили, что американские и прочие западные войска выступят на стороне повстанцев, иначе не стали бы действовать столь «опрометчиво» – вешать венгерских сотрудников госбезопасности на деревьях и трамвайных проводах [525] . За ставшие притчей во языцех подаренные из запасов лендлиза «жёлтые ботинки», бывшие такой же отличительной чертой АВХ, как кожанка ЧК в 1918 г., линчевали на месте.

В каких же условиях действовали в октябре – ноябре 1956 г. солдаты и офицеры Особого корпуса Советской Армии? (Тогда ещё не было изобретено понятие «ограниченный контингент»; фактически же речь шла о целых армиях).

В первый раз советские танки по приказу министра обороны Георгия Жукова появились на площадях Будапешта поздним вечером 23 октября 1956 г. Во второй половине этого исторического дня стало ясно, что власти теряют контроль над ситуацией. На митингах перестали слушать страстные речи о придании социализму национального облика, о равноправной дружбе с Советским Союзом и даже вольнолюбивые стихи Петефи.

Улица требовала действий, и они начались – низвержение памятника Сталину, захват редакции центральной партийной газеты «Сабаднеп», осада радио с применением оружия и многочисленными жертвами с обеих сторон. Полиция, армия дрогнули. Кто должен был затыкать зияющую дыру? – Советские танки. Они колесили по незнакомому городу, не имея приказа первыми открывать огонь, и, естественно, придали начинавшемуся восстанию национально-освободительный, антисоветский характер. Главным лозунгом стало: «Русские, домой!». И вот уже запылали первые подожжённые машины, раздались ответные залпы, пролилась первая кровь…

Через сутки в официальном сообщении ТАСС, опубликованном в «Известиях» 25 октября, об этом было сказано так: «Вчера поздно вечером подпольные реакционные организации предприняли попытку вызвать в Будапеште контрреволюционный мятеж против народной власти… Отряды бунтовщиков, которым удалось захватить оружие, вызвали в ряде мест кровопролитие. Силы революционного порядка стали давать отпор мятежникам. По распоряжению вновь назначенного председателя Совета министров Имре Надя город был объявлен на осадном положении. Правительство ВНР обратилось к правительству СССР с просьбой о помощи. В соответствии с этой просьбой советские воинские части, находящиеся в Венгрии согласно Варшавскому Договору, оказали помощь войскам Венгерской Республики в восстановлении порядка в Будапеште… Сегодня к концу дня вражеская авантюра была ликвидирована. В Будапеште восстановлен порядок».

Примерно так же выглядела и официальная венгерская пропаганда. Ярлыки «контрреволюционеры», «фашисты» глубоко задевали патриотические, демократические чувства людей, не причастных к эксцессам.

Во время кризиса в Венгрии американский посол Болен довёл до сведения Хрущёва, Жукова