Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

– Вы меня не знаете. Чем я вас так очаровала? – принцесса подозрительно прищурилась, приближаясь ещё больше.

– Госпожа, – девушка всё же отпрянула, когда тёплое дыхание овеяло губы, – слухи говорили правду, утверждая, что прекраснее и солнечнее никого на свете нет.

– А вы льстец и лицемер, – Лаодония выпрямилась и строго посмотрела на «воздыхателя».

– Почему? – Шаш обескураженно моргнул.

– Вам больше двухсот, а, значит, вы видели уже множество красивых женщин и красота вас уже не должна трогать. По крайней мере не так, чтобы вы потом начали лазить по чужим окнам. В вашем возрасте мужчины говорят малознакомым женщинам, что они красивы, только если хотят польстить. Или если вам что-то от них нужно.

– Это неправда, – позабавленный Шаш рассмеялся. – Кто вам такое сказал?

– Мама, – Лаодония гордо вздёрнула носик. – Ей я верю больше, чем вам.

– Это правильно, – вынужденно согласился наагасах.

– Кроме того, вы главный соглядатай нагов, – девушка насмешливо на него посмотрела.

– Вы уже так много обо мне знаете? – удивился Шаш.

– Вы мне понравились, поэтому я всё о вас выспросила.

Боги! Шашеолошу расплылся в улыбке. Эта прямота умилительна.

– Как жаль, что вы такой жук, – принцесса опечаленно вздохнула. – Уходите, пока я стражу не позвала.

– Как? Уже?

– Вот как пришли, так и уходите, – ответила на первый вопрос Лаодония.

– И вы отправите меня назад таким опасным путём? – наг лукаво приподнял брови. – А если я упаду?

– Будет вашим наказанием за то, что смотрели на меня в рубашке. И воспоминания о моём же прекрасном облике в рубашке станут вашей наградой за смелость, – Лаодония ехидно прищурилась. – Для влюблённого это же достойная награда?

Шаш уже на самом деле искренне рассмеялся.

– Да, встреча с вами уже награда.

– А теперь идите, пока я действительно не позвала стражу.

– Вы жестоки, – картинно простонал мужчина, но всё же перебрался на карниз и довольно быстро миновал расстояние до угла.

– Наагасах, – высунувшаяся в окно Лаодония шёпотом позвала его, – вы только при следующей встрече не пугайте меня.

– Если вы заранее предупредите о своём появлении, то я постараюсь.

Девушка отскочила от окна, прижимая ладони к горящим щекам. Такого с ней никогда не случалось! Настоящее приключение! Она была уверена, что мужчина приходил сюда не с теми намерениями, что озвучил, но он всё равно ей очень нравился. Пожалуй, охране она про него говорить не будет. Только…

Пару минут спустя она стучала в дверь. Пришлось подождать, пока хозяин апартаментов услышит и проснётся. Позёвывающий Аркшаш отворил дверь и замер, с недоумением смотря на Лаодонию, которая в ответ глядела с невинностью ребёнка, пришедшего проситься на ночь в его постель. Только подушку с собой против обыкновения не прихватила.

– Аркшаш, я сейчас в галерее столкнулась с наагасахом Шашеолошу.

– Ты гуляла ночью? – возмутился советник. – Одна?

– Ко мне потом присоединился наагасах, – съязвила обиженная принцесса. – Он уверял, что надеялся на встречу со мной, но мне кажется, его больше интересует брат.

– Безусловно, – Аркшаш в который раз вознёс хвалу рассудительности Лаодонии.

– Я подумала, тебе нужно знать.

– Всё правильно. Где он сейчас?

– Ушёл куда-то по карнизу.

– Ясно, – советник обеспокоенно пожевал губами.

– Аркшаш, а мне с ним вообще нельзя общаться? – Лаодония посмотрела на него большими умоляющими глазами. – Я его совсем не боюсь, когда он с ногами. И могу отвлекать от брата.

– Я против вашего общения, – советник строго на неё посмотрел. – Наагасах очень умный мужчина. Ты сама можешь не заметить, как в разговоре с ним скажешь что-то лишнее.

– А если я опять с ним столкнусь? Мне нужно бояться его?

– Ну… вред он тебе не причинит. Он наг и очень обходителен с женщинами. Я не слышал, чтобы наагасах Шашеолошу позволял себе что-то лишнее или предосудительное в женской компании. Но, Лаа, он не тот, с кем можно просто поговорить на приятную тему. Если тебе так не хватает общения, то я могу познакомить тебя с одним милым молодым человеком.

Плечи Лаодонии печально опустились, но отказываться от предложения она не стала.

Грех упускать новое знакомство, когда оно само плывёт в руки.

Цена тайны. Глава 4. О тепличных цветах

На утро у Шаша состоялся не очень приятный разговор с советником императора, господином Аркшашем, графом Лиреск. Нет, на самом деле беседа не оставила неприятного осадка, хотя должна была, если бы предъявленные претензии действительно отражали истинные намерения главы Затуманенных. И Шаш внутренне тихо посмеивался, выслушивая о недопустимости ночных визитов в апартаменты принцессы. Судя по прищуренному взгляду советника, тот подозревал, что наг проник в императорское крыло отнюдь не для того, чтобы полюбоваться нежным лицом Лаодонии, но бездоказательные обвинения предъявить не мог. Больше всего беседа напоминала предупреждение. Мол, наагасах, будьте осторожно и не лезьте туда, где вас не ждут. Иначе до императора дойдут слухи о ваших похождениях.

Шаш подозревал, что принцесса расскажет о его визите хотя бы нянечке, чтобы поделиться эмоциями. Или брату-императору. Но та пошла сразу к главному советнику и, если судить по разговору с господином Аркшашем, оставила венценосного родича в неведении. И это очень много говорило о её рассудительности. Ведь господин Аркшаш был самым близким к императору человеком, имел огромное влияние и при этом никогда бы не стал разводить шум, дабы не испортить и без того сложные отношения. Она обратилась к человеку, который разрешил бы маленькое ночное недоразумение с наибольшей деликатностью и осторожностью.

– К тебе утром приходил советник Аркшаш, – отец не спрашивал. Пронзительные зелёные глаза вопрошающе смотрели на сына, который заполз в их с женой апартаменты, чтобы пожелать доброго дня.

– Да, – Шаш благодушно улыбнулся и, опустившись на подушки, потянулся к матери-кошке. Ткнувшись лбом в её лоб, он тихо-тихо зарычал, извиняясь, что не составил ей компанию на утренней прогулке. – Моя ночная вылазка не удалась, и он приходил с претензиями.

Признавать свои ошибки Шаш не стеснялся. Отец был очень строг к просчётам, и снисходительно он относился только к неудачам дочерей. Но его третьего сына это никогда не пугало, он не опасался упасть в глазах папы. Каким бы слабым или невезучим он ни был, сыном