Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

обороне Афин ни Аппиан, ни Плутрах не упоминают «понтийцев», «варваров» или «каппадокийцев». Да и статус Афин – независимого полиса – не предполагал размещения там царского гарнизона. При эвакуации Мунихия Архелай вывез, по свидетельству Аппиана, 10 000, но можно ли верить этой цифре? Кроме того, какие-то войска должны были оставаться в Халкиде на Эвбее. Можно лишь отчасти согласиться с мнением Молева, что потери римлян при осаде Афин составили не менее 15 тыс.: в действительности – почти 20 тыс. (см. ниже). В этом случае потери Архелая, видимо, были не меньшими (правда, следует учесть, что при штурме осаждающие несут больше потери, и в римские потери входят погибшие при штурме Афин). Иными словами кажется, что 10–15 тыс. – максимальная численность корпуса Архелая в начале осады, и все подкрепления суммарно должны были составить примерно такое же количество[98]. Численный перевес был скорее у римлян.

Сулла столкнулся с задачей захвата двух крепостей. Чему отдать предпочтение, куда направить основные силы – на Афины или на Пирей? Афины защищаются гарнизоном из граждан города, возглавляемых философом Аристионом. В другом городе расположены профессиональные солдаты, возглавляемые талантливым полководцем Архелаем (Сулла называет его «наиболее выдающимся»). Раньше Афины и Пирей были соединены Длинными стенами, но сейчас они полуразрушены. На море господствует флот Митридата. Иными словами, после падения порта Пирей Афины падут быстро, но Пирей может успешно держаться и без Афин. Пирей важнее с военной точки зрения, Афины – с политической. Афины – символ борьбы Эллады за свободу, центр политической пропаганды Аристиона и его союзников, главный полис в возникшем антиримском союзе.

Римский полоковдец решил сконцентрировать все силы против Архелая: «Придя в Аттику, Сулла послал часть войск к городу осаждать Аристиона, а сам спустился к Пирею, где был Архелай и где за стенами держались враги» (Арр. Mithr. 30). Как можно понять из рассказа Плутарха, среди римских офицеров обсуждался и другой сценарий осады – начать с Афин: «Выжди Сулла немного, он без малейшей опасности взял бы Верхний город, уже доведенный голодом до крайности, но, стремясь поскорее возвратиться в Рим из боязни, как бы там не произошел новый переворот, он торопил события, не останавливаясь в ходе войны перед опасными предприятиями, многочисленными сражениями и громадными расходами» (Plut. Sulla 12).

Первый штурм Пирея был неудачен: «Сулла пододвинул лестницы; он совершил много подвигов, но потерпел и много неудач, так как каппадокийцы защищались храбро» (Арр. Mithr. 30). Трудно оправдать намерение взять штурмом с помощью одних лестниц стену высотой почти 20 метров[99]. Расчет Суллы, видимо, был на то, что «варвары в панике разбегутся от одного вида римских орлов». План не оправдался, и Сулла простоял под стенами Пирея почти год.

Поняв, что первоначальный план был ошибочен, римляне перешли к правильной осаде: стали строить земляную насыпь, «рабочих, все оборудование, железо, катапульты и все другое подобного рода он получал из Фив, он срубил рощу Академии и соорудил огромные осадные машины» (Арр. Mithr. 30). Как можно понять из рассказа Аппиана, первым делом с помощью осадных машин Сулла стал разрушать Длинные стены, пытаясь полностью отрезать Афины от Пирея.

Понтийцы со своей стороны совершали вылазки на римлян, строящих насыпь. Одна из атак предусматривала комбинированные действия пехоты и конницы, хотя вряд ли у Архелая было много конницы. Аппиан сообщает, что о планах Архелая Сулла узнал от предателей («двух аттических рабов из Пирея») и смог устроить засаду, в результате которой часть воинов Архелая были прижаты к морю. Потери были очень большие, и после этого понтийский полководец «послал за вспомогательными силами из Халкиды и других островов и вооружил даже гребцов, как будто бы опасность достигала высшей степени» (Арр. Mithr. 31).

Так как остановить строительство осадных сооружений не удалось, то, «когда насыпь стала сильно подниматься кверху, Архелай в свою очередь стал сооружать башни и поставил на них много орудий для защиты» (Арр. Mithr. 31). Понтийцы получали подкрепление из Халкиды, и их следующая атака была успешной: «Среди ночи Архелай, сделав стремительную вылазку, сжег одну из двух сооруженных “черепах” и все находящиеся в ней приспособления» (Арр. Mithr. 31).

Позиционная война продолжалась еще некоторое время. В конце осени Архелай снова получил подкрепление – из Азии приплыл отряд полководца Дромихета. Это позволило понтийцам снова совершить большую вылазку, которую со стен должны были прикрывать пращники и лучники. Бой шел с переменным успехом; был момент, когда Архелаю личным примером удалось организовать успешную атаку и обратить легионеров в бегство. Однако Мурена организовал контратаку; подошел легион, занятый на хозяйственных работах, и совместными усилиями им удалось опрокинуть понтийцев. «Архелай, который старался вновь повернуть их на врагов и вследствие рвения долгое время оставался в бою, был отрезан от ворот и поднят на стену на обрывке веревки» (Арр. Mithr. 32).

С наступлением зимы Сулла отступил к Элевсину и приказал выкопать ров, который должен был прикрывать его от атак понтийской конницы. Трудно сказать, чьих атак он опасался. Вряд ли у Архелая оставались большие массы конницы после почти полугода боев – по крайней мере, она больше не упоминается. Но оставалась база понтийцев Халкида; опираясь на нее, в Беотии действовал корпус Неоптолема, который мог прийти на помощь Афинам и Пирею. Павсаний, правда, утверждает, что командовал понтийцами Таксил, но кажется, что сообщение Аппиана ближе к истине: скорее всего, Таксил шел вместе с Аркафием и не успел бы подойти из Македонии, в то время как Неоптолем, видимо, принял командование остальной частью царского флота. В таком случае понятно, что он не мог иметь большого корпуса конницы и лишь пытался отвлечь на себя часть римского войска.

Именно зимой Архелай сталкивается с альтернативой: что важнее спасти – Пирей или Афины? Дело в том, что в осажденном городе начался голод. С другой стороны, как справедливо считает К. Гуленков, зимой блокада Афин должна была стать менее плотной, ведь основной лагерь Сулла перенес от стен Пирея в Элевсин. У Архелая появилась возможность регулярно направлять в город обозы с продовольствием[100]. Предатели («два аттических раба») регулярно сообщали Сулле об этом, и он перехватывал обозы, хотя, вероятно, не все. «Архелай, подозревая, что римлянам делается сообщение относительно хлеба и что есть предательство, тем не менее, отправил хлеб, но поставил людей у ворот с огнем, чтобы сделать нападение на римлян, если Сулла направится с войском на идущих с хлебом» (Арр. Mithr. 35). В результате ему удалось ценой потери обоза сжечь римские осадные сооружения. Правильно ли было это решение? Может быть, надо было действовать наоборот: используя атаку на осадные машины как отвлекающий маневр, попытаться доставить в Афины обоз с продовольствием?

Что важнее – Пирей или Афины? Теперь этот вопрос стоял не только перед Суллой, но и перед Архелаем. Имеет ли смысл пытаться спасти Афины ценой угрозы Пирею? Видимо, полководец Архелай считал, что военно-морская база Пирей важнее. Надо помнить, что он ненавидел Аристиона (см. ниже). Надо помнить, что именно в этот момент сорвалась попытка атаковать римскую армию в Аттике с тыла, предпринятая братом Архелая Неоптолемом, что именно в эти дни Сулла внезапно предпринял внезапный ночной штурм Пирея, который чуть не закончился успехом: «Ночью, когда сторожа еще спали, римляне, пододвинув при помощи машин лестницы к Пирею, взошли на стену и перебили ближайшую стражу». Правда, в тот раз у солдат Архелая хватило сил и мужества контратаковать, и они не только отбили стены, но и, «перейдя в нападение, убили начальника ворвавшихся, а остальных вновь выгнали за стены. А некоторые, сделав даже вылазку через ворота, едва не сожгли второй башни римлян; но Сулла, быстро двинувшись из лагеря и упорно сражаясь в течение целой ночи и на следующий день, отстоял ее» (Арр. Mithr. 32). Иными словами, понтийским военачальникам приходилось принимать решения в очень напряженной обстановке.

Угроза римских осадных сооружений становилась все более реальной. Архелай выстроил против римской осадной башни свою башню, и некоторое время шла «дуэль» между двумя башнями