Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

Расчет был на то, что, измученные поборами римских чиновников, откупщиков и ростовщиков, горожане Ионии и Фригии действительно будут воспринимать Митриадата как Диониса-Освободителя. Греки выполнили этот приказ настолько быстро и с таким энтузиазмом, что Аппиан вынужден был признать: «Было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершала против них такие ужасные поступки» (Арр. Mithr. 23). Цели этой акции вызывают споры. Наиболее вероятным кажется стремление Митридата обезопасить тыл от потенциальной угрозы, которую представляли римские граждане в Азии[96].

Борьба сторонников Митридата сопровождалась повсеместным нарушением неприкосновенности святилищ: «Жители Эфеса тех, которые бежали в храм Артемиды и обнимали изображение богини, убивали, отрывая от статуй. Жителей Пергама, бежавших в храм Асклепия и не желавших оттуда уходить, убивали стрелами, когда они сидели, обняв статуи богов… Жители Кавна, после войны с Антиохом ставшие подданными и данниками родосцев и незадолго до этого от римлян получившие свободу, оттаскивая от статуи Гестии тех римлян, которые бежали в храм Гестии в здании совета, сначала убивали детей на глазах матерей, а затем и их самих, и вслед за ними и мужчин. Жители Тралл, не желая стать собственноручными исполнителями такого преступления, наняли для выполнения этого дела пафлагонца Феофила, человека дикого, и Феофил, собрав всех римлян вместе в храм Согласия, стал их там убивать, и у некоторых, обнимавших статуи богов, отрубал руки» (Арр. Mithr. 23).

Здесь следует учитывать одно обстоятельство. Если Аристион адекватно отражает замыслы «демократически настроенных» «друзей царя», то следует учитывать, что, пройдя «эпикурейскую школу», они могли действительно проникнуться религиозным скептицизмом по отношению к традиционным культам.

«Не надо бояться богов, не надо бояться смерти», – учил Эпикур. Это не значит, что философ был атеистом. Большинство исследователей приходят к выводу о том, что основа его онтологии – материалистический атомизм. Эпикур не признавал Судьбу. Богов он понимал как всемогущих материальных существ, которые не вмешиваются в дела людей: «Блаженное и бессмертное существо само не имеет хлопот и другому не причиняет их». Сам Эпикур никогда не учил отказываться от участия в религиозных обрядах, просто чтобы избежать обвинений в атеизме и сохранить спокойствие. Однако в условиях острого политического конфликта Аристион и другие его сторонники, «прошедшие эпикурейскую школу», могли занять более решительную позицию. Неприкосновенность храмов могла не быть для них священной.

Дурные предзнаменования не замедлили проявиться. «В то время, когда Сулла с войском готовился покинуть Италию, Митридату, находившемуся тогда в Пергаме, явились многие знамения: так, пергамцы с помощью каких-то приспособлений опускали на него сверху изображение Победы с венцом в руке, и над самой головой Митридата статуя развалилась, а венец упал наземь и разбился на куски, так что народ в театре был повергнут в ужас, а Митридат – в глубокое уныние, хотя успехи его в то время превосходили все ожидания» (Plut. Sulla. 11).

Совершенные преступления позволили Сулле потом прочитать эфесцам мораль: «Даже во имя ваших богов не пощадили бежавших в храмы к святым алтарям». В этой ситуации наказание, которое постигло Азию, и современниками, и историками-потомками, могло восприниматься как справедливое возмездие богов.

Иными словами, если освобождение Азии и начало реализации социальной программы Митридата, может быть, и было освящено пророчествами и предзнаменованиями (см. выше), то осуществление этих мер задело и интересы храмов и чувства части верующих этой страны.

Освобождение Эллады

В 88 г. до н. э. десантный корпус Архелая начал захват (освобождение?) островов Эгейского моря. Можно согласиться с Е.В. Смыковым, что ситуация на островах была более неопределенная, чем в Азии. Известно, что понтийский полководец, «с боем одержав решительную победу, захватил Делос», однако на этом основании трудно говорить, что остров сопротивлялся Митридату. Делос отпал от Афин, и, вероятно, жителей острова устраивало римское господство, по крайней мере после победы Архелай вернул контроль за Делосом афинянам. Но вряд ли понтийцы воевали с эллинами. Как известно, на острове было уничтожено 20 000 римлян и италиков – скорее всего, они и сопротивлялись. «Священные деньги с Делоса он направил им при посредстве Аристиона, афинянина родом, послав для охраны этих денег около 2000 человек» (Арр. Mithr. 29).

В результате Аристион, опираясь на поддержку демоса и отряд понтийцев, захватил власть в Афинах. Сторонники римлян были арестованы. К Афинам присоединились «ахейцы и жители Лаконии и вся Беотия, за исключением Феспий» – иными словами, возник антиримский эллинский союз. (Арр. Mithr. 29). С другой стороны, известно о боях Архелая на Эвбее (App. Mithr. 29).

В 88 г. до н. э. сенат принял решение направить в Элладу полководца Суллу. Он был талантливым военачальником и самым выдающимся политиком в аристократической партии. Кроме того, Сулла хорошо ориентировался в событиях на Востоке, потому что 5 лет назад именно его войска изгнали понтийцев и армян из Каппадокии и восстановили на престоле Ариобарзана[97].

Военные действия на Балканском полуострове сначала развивались вяло. У Рима там были только войска наместника в Македонии Сентия, который направил своего легата Бреттия Сура в Элладу. Самого Сентия с востока атаковал сын Митридата Ариарат, который «покорял Фракию и Македонию».

Театром боевых действий стали Средняя Греция и Македония. Полководец Митридата Метрофан (по приказу Архелая?) захватил Эвбею, и город Халкида стал на два года опорной базой понтийского флота. Однако когда Метрофан начал военные действия на материке, то был отброшен Бруттием. Затем римляне получили подкрепление из Македонии, и около Херонеи три дня сражались с корпусом Архелая и отрядом афинян под командованием Аристиона. Вскоре Архелай получил подкрепление – к нему подошли греческие союзники из Пелопоннеса (спартанцы и ахейцы). Бреттий отступил и после неудачной попытки захватить Пирей вернулся в Македонию. Вряд ли Бреттию удалось бы удержаться в Пирее долго – порт был бы блокирован, и вскоре закончилось бы продовольствие. Однако если бы римскому отряду удалось продержаться до подхода Суллы, то сценарий войны мог быть совсем иной.

Как уже говорилось, еще в 88 г. до н. э. Митридат направил во Фракию царевича Ариарата, но тот действовал недостаточно решительно. Это видно из того факта, что наместник Македонии, имея небольшую армию, смог направить Бреттию подкрепления. Вероятнее всего, Ариарат не имел достаточно сил. Так или иначе, в 87 г. до н. э. Сулла прошел через Среднюю Грецию и осадил Афины и Пирей. Начался ключевой этап Первой войны.

Афины или Пирей?

Символично, что город, который был лидером борьбы Эллады с властью царей Македонии, в начале I в. до н. э. воевал на стороне «Нового Александра». На пороге «смены времен» и в условиях эсхатологических ожиданий многие символы и образы переживают инверсию.

В самый разгар осады Афин «несколько человек… тайно бежали в Дельфы, и на их вопрос, неужели наступила судьба и для Афин стать безлюдными и опустошенными, Пифия им ответила: “В воду окунется мех, но его потопить не удастся”. Как это понять? Афины будут захвачены или нет? А Пирей? Или город будет захвачен, но Акрополь – нет? Или враги захватят все, но город все равно останется жить? Сейчас мы знаем ответ – участники войны не знали своего будущего и вынуждены были строить прогнозы, опираясь на соотношение сил. Начнем и мы с этого…

Сулла пришел с пятью легионами и отрядами конницы (Арр. Mithr. 30). Войско Архелая, по мнению историка, было многочисленнее войска Суллы (Арр. Mithr. 31), кроме того, он регулярно получал подкрепление. Действительно ли у Архелая было больше 30 000—35 000? Мы знаем, что его флот насчитывал 70 кораблей (класс всех неизвестен, но в 86 г. до н. э. Архелай говорит о триерах). Это 10 000—12 000 солдат. Правда, мы не знаем, было ли у Архелая 70 кораблей с самого начала, или это количество возникло после того как он получил подкрепления осенью 87 г. до н. э. Две тысячи солдат Архелай дал Аристиону для охраны казны Делоса. Остались ли они для защиты Афин или вернулись к своему полководцу, сказать трудно. Но при