Сбивать ракеты научились… Дорога длиною в жизнь - Евгений Васильевич Гаврилин

конструирования и изготовления аппаратуры, глубина отработки программно-алгоритмического обеспечения. И больше всего нас беспокоит то, как было обеспечено соблюдение на всех уровнях исполнения технологической дисциплины. Влияние этого фактора на конечный результат трудно переоценить, хорошо представляя специфику русского характера и жуткий дефицит времени при подготовке к испытаниям. Я мог бы привести массу примеров, когда получался отрицательный результат в очень дорогостоящих и сложнейших экспериментах из-за элементарных ошибок программистов или конструкторов.

Вот один из них. Кооперация в составе нескольких сотен предприятий готовила сложнейший натурный эксперимент, в котором участвовали два космических аппарата. Один аппарат уже был запущен, и необходимо было запускать второй. Уточнили параметры первого, и нужно было на основании этих данных внести корректировки в программу вывода второго аппарата. Эта работа выполнялась оперативно, и программист ошибся в одной константе, проще говоря, не ту цифру забил в программу. В спешке не заметили эту ошибку и по программе стали выводить спутник, но оказалось, что выполнить намеченную программу работ обоих аппаратов невозможно и исправить уже ничего нельзя. Результат нулевой, два космических аппарата фактически пропали, как говорится, не за понюх табаку, труд тысяч людей «псу под хвост». И это из-за одной цифры и невнимательности одного программиста и безответственности главного конструктора, который должен был проверять результат работы подчиненного на Земле, хорошо понимая, что в космосе уже ничего не поправишь.

Вот эти высокие требования к участникам подготовки испытаний, их проведению, анализу результатов сформировали особую категорию специалистов – инженеров-испытателей, на плечи которых легла основная нагрузка по обеспечению объективной оценки характеристик представленных на испытания образцов техники и вооружения.

Посудите сами. Уровень решаемых задач, к примеру, по поражению баллистических целей был запредельный. До сих пор задачи по обнаружению ракет (баллистических и перехватчиков) не решались, задачи наведения противоракет на баллистическую цель – также. Кроме того, впервые делались попытки обнаруживать и сопровождать на больших расстояниях искусственные спутники Земли, элементы сложных, разделяющихся целей, пытаться распознавать боевые части среди всякого рода сопутствующих и искусственно созданных элементов и помех.

Эти задачи на уровне конца пятидесятых – начала шестидесятых годов, можно сказать без преувеличения, были на грани фантастики. Но еще было бы полбеды, если бы мы были оснащены высоконадежной и современной техникой.

А что было в арсенале у разработчиков и офицеров-испытателей? Управляющая электронно-вычислительная машина на вакуумных лампах. В радиолокаторе точного наведения применен передатчик с мощным магнетроном, срок службы которого – десяток часов, приемные устройства, обрабатывающая и управляющая аппаратура, конструктивно выполненная в виде ячеек на полупроводниках.

А знаете, что собой представляли полупроводниковые приборы того времени? Так вот, из 100 штук если удавалось отобрать 2 или 3 прибора, удовлетворяющих требованиям, то это считалось очень даже неплохо.

Короче, надежности ни в одном элементе системы по современным меркам не было никакой! А ведь чтобы провести эксперимент по перехвату баллистической цели, необходимо было «собрать» в единую систему три радиолокатора точного наведения, разнесенные на 150–200 км друг от друга, станцию дальнего обнаружения, стартовую позицию с радиолокатором вывода противоракеты и передачи команд, противоракету, командно-вычислительный центр. Все эти элементы были связаны радиорелейными линиями и работали в автоматическом режиме, управляемые общей боевой программой.

Задача по своему масштабу при уровне надежности техники того времени, повторяю, была просто фантастическая. Я, очень часто вспоминая то время, пытаюсь сам себе ответить на сакраментальный вопрос: как это нам тогда удалось? И все больше и больше утверждаюсь в выводе о том, что это могли сделать только высокопрофессиональные люди, энтузиасты, преданные своему делу. Так рождалась, в том числе в офицерской среде, новая профессия инженера-испытателя – человека, обладающего невероятным терпением, выдержкой, способного практически мгновенно проанализировать ситуацию и принять единственно правильное техническое и физическое решение. Там, в пустынях Казахстана и степях Поволжья, родилась элита инженеров-испытателей. Эта удивительная по самой сути профессия формирует людей, влюбленных в свое дело, преданных до безумия ему. И это дело становится делом всей жизни человека. Я не встречал людей, прошедших школу серьезных испытаний, которые с пафосом и особым трепетом не вспоминали годы испытаний. Иного и не может быть! Внутренней сущности каждого нормального человека присуще стремление к познанию. Познанию мира, познанию тайн своей профессии. Я специально подчеркиваю момент познания тайн. Человек, который по духу стал испытателем, никогда не успокоится, пока не поймет сущность явления, с которым ему пришлось столкнуться в ходе эксперимента. Насколько сильно это стремление, можно убедиться на следующем примере. Вы никогда не задумывались над тем, почему все летчики-испытатели в критических ситуациях борются до конца, спасая испытываемый самолет? Тут, по моему мнению, дело не только в том, что летчику жаль терпящую бедствие дорогостоящую машину, хотя это в данном случае принципиально важно. Но, кроме этого, он, как испытатель, на подсознательном уровне не может смириться с той мыслью, что, потеряв объект испытаний, он может не узнать, что все-таки произошло в процессе полета и в чем была «собака зарыта». Это и есть момент истины!

И ради этого момента истины испытатели, и прежде всего летчики-испытатели, зачастую рискуют самым дорогим – жизнью! Однажды после большого совещания, которое проводилось на базе Центрального аэрогидродинамического института, знаменитого ЦАГИ в городе Жуковском, нас пригласили посетить местное кладбище. Пройдя по аллеям кладбища, я был просто ошеломлен, увидев огромное количество могил летчиков-испытателей – Героев Советского Союза и России. Видя эту картину, начинаешь осознавать, какой ценой достигается освоение и ввод в строй нового вооружения и новой техники. Подумалось, что не мешало бы нашим небожителям при принятии судьбоносных решений посещать подобные мемориальные места, чтобы не только со знанием дела, но и с уважением памяти перед прошлыми поколениями принимать эти решения.

И еще хотелось бы сказать вот о чем. После Великой Отечественной войны технический уровень и уровень потенциальных возможностей образцов вооружения и боевой техники существенным образом вырос. В образцы стали внедряться вычислительные машины, системы стали автоматизированными, работающими в реальном масштабе времени. Естественным образом изменились и требования к их испытаниям. Одним из самых значительных моментов в развитии и становлении перспективных систем вооружения было формирование принципиально новой концепции организации, подготовки и проведения их испытаний.

Существенным образом изменились подходы к организации подготовки к натурным экспериментам. Основной упор теперь делается на моделирование, макетирование, наземную отработку всех элементов испытываемых образцов. И это правильно, поскольку экспериментальная проверка больших автоматизированных систем, наряду с колоссальными материальными затратами, в ряде случаев практически не реализуема. К примеру, развернутые у крупного административно-промышленного центра ракетные комплексы обороны невозможно проверить реальными пусками ракет, поскольку нет стопроцентной гарантии исключения опасности от этого эксперимента жителям и инфраструктуре города.

Для решения задачи всесторонней