Сбивать ракеты научились… Дорога длиною в жизнь - Евгений Васильевич Гаврилин

хозяйничать дома, когда отец и мать неотлучно неделями находились на полевых работах. Хватало работы и зимой: вернувшись из школы и пообедав, надо было и приготовить уроки, и почистить в клуне, где находилась корова, задать корм корове, принести в хату топливо (плиты засушенного кизяка, кукурузные кочерыжки, будылья и кружала подсолнечника)… Я знал, что это моя работа и никто, кроме меня, ее не сделает.

Но при всем этом дети ухитрялись быть детьми: зимой хотя бы полчасика перед сном попрыгать на коньках по зеркальной глади скованной льдом речки, весной попробовать ногой глубину подтаявшего снизу сугроба: кто больше найдет воды. Летом пострелять из самодельных луков камышовыми стрелами с жестяными наконечниками, сделанными из пустых гуталинных банок, подобранных в учительском дворе, поудить рыбу в речке и понырять в ней, а там на дне, если повезет, найдутся заржавленная трехлинейка, обоймы к ней и даже пулеметные ленты – следы отгремевшей Гражданской войны».

Трудные годы сельской жизни, голод, учеба в школе – все пришлось сполна испытать юному Григорию. Его упорство и настойчивость, рано раскрывшиеся дарования естественным образом привели его на студенческую скамью. Он уже почти самостоятельный человек, его портрет как стахановца учебы висит в коридоре института. Но жизнь легче не становится. Вот как Григорий Васильевич описывает одну встречу с отцом, которая произошла в том же институте:

«Выйдя из института, мы трамваем доехали до вокзала. Но в вагоне отец внимательно продолжал разглядывать меня с головы до пят и, наконец, начал как бы насквозь просвечивать взглядом мою обувь.

– Ну-ка, стахановец учебы, покажи свои галоши, – сказал он мне, когда мы были уже в здании вокзала.

Галоши были в порядке, но под ними на ногах студента оказались остатки прорезиненных, бывших когда-то синими, «спортсменок», а точнее – их матерчатого верха со шнурками. От некогда резиновых подошв не осталось и следа: вместо них сквозь дырявые носки просвечивали подошвы самого студента. Зато в сочетании с галошами такая обувь выглядела вполне прилично.

Отец покачал головой, а я пробормотал:

– Это ничего, мне в профкоме обещают талон на ботинки…

Отец, разоблачив мой обувной камуфляж, начал поглядывать то на мои ноги, то на свои ботинки, потом сказал:

– Давай меняться. И не мотай головой, скорее переобувайся.

– А как же ты? Мне только пробежать от общежития до института и обратно. Совсем рядом. А ты в чем будешь ходить на работу?

– Машинистов ни спецодеждой, ни обувью не обижают. Разве ты не слышал, что транспорт – родной брат Красной Армии? И вообще, прекрати разговоры, а то мне и вправду придется по старой памяти тряхнуть ремешком».

Несмотря на такие лишения, Григорий Васильевич получил блестящее образование, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации, успешно преподавал в Военной академии связи в Ленинграде и, как высокоподготовленный специалист, был приглашен работать в знаменитое КБ-1.

Весьма интересно рассказывает М.И. Ненашев, в то время начальник заказывающего управления систем противоракетной обороны Министерства обороны, о своей первой встрече с Григорием Васильевичем:

«В первой своей поездке я познакомился с Г.В. (общепринятая среди сотрудников аббревиатура из первых букв имени и отчества генерального конструктора). Он прибыл на полигон, будучи уже избранным в члены-корреспонденты АН СССР. Дал «небольшой» ужин. Надо сказать, в последующем сложилась практика: «скачок» по объектам, составление многочисленных графиков, принятие технических решений, начисто исключающих персональную ответственность генерального конструктора и заказчика. Заканчивалась работа, как правило, «обедами» с прославлением успехов высшего начальства. А кто платил? Известно кто – деньги брались из средств, выделяемых на ведение научных работ.

В застолье, обычных житейских разговорах Григорий Васильевич – веселый, жизнерадостный человек. К месту всегда скажет острое словцо, шутку, притчу или какое-нибудь стихотворение прочитает. Хорошо пел под собственный гитарный аккомпанемент. Писал довольно хорошие стихи. Некоторые из них положены на музыку, например «Балхашский вальс». В Алма-Ате под псевдонимом Г. Васильченко издал небольшой сборник стихов. По отзывам многих офицеров, учившихся в Ленинградской академии связи, отлично читал курс электродинамики, умел такую сложную науку преподнести слушателям академии четко и ясно. Сильный, волевой, крупного телосложения человек с оптимистическим характером, он задумал решить сложнейшую задачу из задач – создать противоракетную оборону.

По состоянию исследований, в пятидесятые годы было очень мало данных для ответов на вопросы о возможности создания такого оружия. Предложения генерального конструктора встретили понимание. Он организовал конструкторское бюро Минобороны – испытательный полигон…».

Действительно, специфика работы генерального конструктора состоит в том, что сплошь и рядом ему приходится принимать конструкторские, технические, технологические решения в условиях большой неопределенности, когда подчас неясны многие фундаментальные положения физики ожидаемых событий. При этом условия, в которых принимаются решения, как правило, запредельные. Обратимся снова к непосредственному участнику событий, лично знакомому со всеми их нюансами, Михаилу Ивановичу Ненашеву:

«Бескрайняя степь. Жара 38 градусов. Сухой ветер. На губах просоленные песчинки. Временный городок строителей у озера. Деревянный барак, оборудованный под клуб. Идет оперативное совещание о ходе строительства системы «А» с участием представителей от министерств в ранге заместителей министров, строительных организаций, монтажников и заказчика. Краткая, с некоторым заиканием и проглатыванием слов, по-видимому, от волнения, речь Г.В. Потом начинаются оправдания и небольшая свалка с препирательствами, кто кого и чем именно задержал. Строители говорят, что нет проектной документации, проектанты утверждают, что нет исходных данных от конструкторов, у монтажников нет поставок от заказчика и т. п. Наконец, всем надоедает эта говорильня и вносится предложение – посмотреть состояние дел на месте. Трудности с транспортом: расстояния между объектами – сотни километров, дороги пока только грунтовые, разбитые тяжелыми машинами. Вначале казалось странным: вроде каменистая степь, но, как только промят верхний слой, под ним песок и соль. Дорога так разбивается, что и вездеходы идут с трудом. Поток ГАЗиков, по 5–7 человек в каждом. Пыль – не видно ничего. Колонна растягивается. Передние прибывают на объект, начинают осмотр, за ними пристраивается хвост местных исполнителей из любопытства. Группа к концу разрастается, и о чем идет разговор, понимают лишь немногие. В основном те, кто владеет комплексом вопросов. Осмотры завершаются. Тратится уйма времени, создается видимость заинтересованности в работе. На самом деле каждый из участников тщательно скрывает свои промахи и сводит дело к поискам «объективных» причин. Например, представитель генподрядной организации начинает доказывать, что им недопоставили такие-то насосы или отсутствует кабель и т. п. При внимательном рассмотрении показываешь, что для установки насоса еще не начат фундамент, а для кабеля еще не забетонирован канал. Пристыженный исполнитель соглашается, и начинается составление графика работ в целях выполнения работ по комплексу в установленные сроки. Так коллегиально под благовидным предлогом ускорения или своевременного выполнения заданий сроки уходят и уходят вправо. В начале