XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

Однако в эту сказку не верил даже сам советский агитпроп и, тем более, никто не верит сегодня. Уже сразу после захвата власти большевиками, тема революции как «прорыва в будущее» стала уступать (в оправданиях революции) теме наказания за проклятое прошлое России. Революции в развитых капиталистических странах не случилось, а значит то, что она произошла у нас, объяснялось ленинской теорией «слабого звена» капиталистической системы – мол, царская Россия была слишком отсталой, а потому капитализм в ней не выдержал народного напора.

По всей логике изложения агитпропа выходило, что революция была проклятьем, наложенным на Россию за отсталость. И в соответствующем ключе учебники трактовали всё прошлое нашей страны – едва ли не с Рюрика и князя Владимира накапливалась «вековая русская отсталость», сгущались «свинцовые мерзости жизни» и, чтобы избыть их, неотменимо требовалась революция, которая позволила бы сбросить путы старого строя и строить новую жизнь. За вопрос: как же отсталая страна сможет первой построить коммунизм? – расстреливали как за пораженчество.

Фактически наследником этой апологетики «от отсталости» является и современный неосоветский агитпроп, оперирующий такими понятиями как «советский Большой проект». Иногда, впрочем, он дается в щадящей форме – мол, Россия могла бы развиваться и без коммунизма, но тогда она превратилась бы в обычную скучную буржуазную страну без таких сверхдостижений, как прорыв в космос. Революция придала энтузиазм и импульс необыденности: люди голодали, но спутник в космос забросили.

Была ли обыденной буржуазной страной Россия начала ХХ века, осуществившая единственный в истории удавшийся глобальный железнодорожный проект – Великий Сибирский Путь – и канонизировавшая преподобного Серафима Саровского, учившего, что цель жизни – стяжание человеком Духа Святого, – предоставляю судить вам.

На самом деле, в апологии большевистская революция не нуждается и заниматься ею абсолютно бессмысленно. Точно так же не нуждается в апологии типа фантазий о «русско-ордынском союзе» чудовищное татаро-монгольское иго.

И то и другое страшное явление было вызовом русскому народу и русской истории, которые следовало пережить и преодолеть, чтобы победить. А вот прославлять большевиков так же, как и прославлять ордынцев, восхвалять Ленина и Сталина так же, как и восхвалять Чингисхана и Батыя – не нужно.

Это было зло, которое нас не миновало, так же как не миновала чаша смерти Спасителя, но чудом стала не Его смерть, а его воскресение, и прославлять Иуду, Каиафу, Пилата как творцов нашего спасения было бы богохульно.

В чем состояла сущность того зла, которое принес в ХХ веке русским большевизм? Прежде всего в том, что у русского народа попытались отобрать то огромное и могучее государство, которое он строил предыдущее тысячелетие своей истории. 1917 год и последовавшие за ним события были колоссальным восстанием против русских всех тех социальных, этнических, культурных сил, которые стремились к центробежному сепаратизму, разрыву с русской империей, и ощутили, что их время подходит к концу.

Изначально Россия строилась как национальное государство русского народа – одно из самых передовых в Европе. «Россия является старейшим национальным государством Европы», – отмечал выдающийся русский публицист и политический мыслитель И.Л. Солоневич.

Русские вошли в число старейших наций Европы, образовавшихся в X–XI веках, в связи с принятием христианства варварскими народами. Имея в Библии идеальный образец народа, стоящего перед Богом на своей земле, эти этносы создавали первые государства-нации – Францию, Англию, Польшу, Чехию, Испанию, Португалию и т. д.

Среди этих, возникших в библейской парадигме, наций была и русская. «Именно в IX–X вв. формировалась новая политическая и этническая карта Европы, существующая в основных чертах до наших дней. И, следовательно, формирование Руси было составной частью этого общеевропейского процесса», – подчеркивает российский историк А.А. Горский. «О, свѣтло свѣтлая и украсно украшена, земля Руськая!» – так осознавала себя Русь уже в XIII веке.

Несмотря на монгольское нашествие и его чудовищные последствия, русские не утратили своего национального самосознания, а необходимость самосохранения перед угрозой из Степи потребовала ранней выработки единого государства, которое не могло не носить национального характера. «Национальное своеобразие русской культуры XIV–XV вв. выражено отчетливее, чем национальные черты культуры Англии, Франции, Германии того же времени. Единство русского языка гораздо крепче в этот период, чем единство национальных языков во Франции, в Англии, в Германии и в Италии. Русская литература гораздо строже подчинена теме государственного строительства, чем литературы других народов…», – отмечал академик Дмитрий Лихачев.

Россия от Василия II и Ивана III до Ивана Грозного и Федора Иоанновича была классическим ранним национальным государством: название по имени народа; стремление объединить вокруг себя все свои земли – ирредента («Русская Земля вся, с Божьей волею, из старины, от наших прародителей»); национальная церковная организация (автокефалия Церкви); поиск субъектности на мировом рынке (торговая протекционистская политика); начало национальной представительной системы (Земские соборы); национальная идеология (Третий Рим); неприятие власти иностранцев.

Особенно ярко последняя черта выразилась в период Смутного времени.

«В то время на Москве русские люди возрадовались и стали меж себя говорить, как бы во всей земле всем людям соединитись и стати против литовских людей, чтобы литовские люди из всее земли Московские вышли все до одново», – писали в 1611 году из осажденного Смоленска.

А Хронограф 1617 года показывает восстановление единства нации с избранием Романовых. Хронограф: «От предела российской земли и до её окраин народ православный, малые люди и великие, богатые и нищие, старые и юные обогатились богатым разумом, от всем дающего жизнь и светом добромысленного согласия все озарились. Хотя и из разных мест были люди, но в один голос говорили, и хотя несогласны были удаленностью житья, но собрались на единый совет как равные».

К сожалению, развитие России к концу XVII века столкнулось со следующим печальным фактом. Доминирующей экономической и военно-технической силой на планете стала западная цивилизация, устроенная по определенным культурным образцам. Чтобы участвовать в жизни этой цивилизации на равных, требовалось принять её культурные правила. И Пётр Великий принял роковое для России решение – добиться «евроинтеграции» за счёт культурного раскола самой России.

Большинство русской нации было оставлено в прежнем состоянии, а значительная часть ещё и была погружена в бесправие ужесточившегося крепостничества, меньшинство было европеизировано и стало превращаться в обычную европейскую нацию, которая, однако, была сильна стоявшим за нею многомиллионным самобытным народом и огромными, почти бескрайними пространствами Империи, которая продолжала расширяться.

Однако расширение империи теперь не имело того органического характера, который носило в XVI–XVII веках