Машина смерти - Джин Мастейн

перекатывающийся матрас с водой, снял зеркало с балдахина и положил его на пол. Один конец веревки он обвязал вокруг опорной балки балдахина размером два на шесть дюймов, другой – вокруг шеи; латунное кольцо плотно прижалось к трахее. Он согнул ноги в коленях и дал телу обвиснуть, натягивая веревку.

Когда фиолетовые техасские сумерки сомкнулись над домом в Изумрудной долине, Фредди Диноме спрыгнул, поджав ноги, с водяной кровати в свою черную ночь.

После того как Фредди уехал из «Дэйви Крокетт», Арти позвонил Мэрилин Лакт в Нью-Йорк и попросил ее перевезти Пегги в другую гостиницу, потому что Фредди угрожал ей – и кто знает, что он еще мог выкинуть. Мэрилин выполнила просьбу, но чувствовала себя виноватой в том, что вся их компания ради пользы дела пошла на такие меры, как вернуть женщину к мужчине, который жестоко обращался с ней.

Кенни и Арти не знали адреса Фредди в Сан-Антонио. В восемь тридцать вечера, не дозвонившись Фредди домой, они отправились ужинать. Перед этим они проверили, заряжены ли их пистолеты, а во время ужина были настороже. Они допускали, что Фредди может быть настолько невменяем, что попытается убить и их.

Три часа спустя Кенни и Арти вернулись в свои комнаты. Когда они уже засыпали, в номере Кенни зазвонил телефон. Джек Найт вернулся домой, обнаружил в петле человека, которого он знал как Фредди Марино, и позвонил в офис шерифа округа Бексар – а уже тамошние детективы нашли имя Кенни и его местный номер в спальне Фредди.

– Кенни Маккейб? – произнес голос с медлительным техасским выговором. – Это детектив Эрнандес из округа Бексар. Вы знаете Фредди Марино?

– Вы его арестовали?

– Он мертв.

На следующее утро Кенни и Арти вылетели домой. Мэрилин заехала за ними, и они отправились в гостиницу к Пегги, чтобы сообщить ей новости. По дороге Арти остановился и купил бутылку «Джек Дэниелс».

Сначала Пегги подумала, что Арти шутит. За несколько дней до этого в другой гостинице она рассказала ему, что недавно посмотрела фильм о свидетеле, смерть которого была инсценирована ФБР, чтобы он мог спокойно исчезнуть.

– Прости, я не шучу. Он мертв, – сказал Арти.

Пегги принялась кричать и плакать. За несколько часов и несколько рюмок она испытала все неизбежные в таких случаях эмоции:

– Я зла на него за то, что этот сукин сын так поступил со мной: он заставил меня чувствовать, что это моя вина.

День спустя нью-йоркские газеты сообщили о самоубийстве Фредди. Присяжные по делу о машинах уже обсуждали вердикт. Уолтер чувствовал себя разбитым: дело превратилось в настоящую катастрофу сразу после того, как его решили «замять». Главный подозреваемый был убит, один из основных свидетелей покончил с собой, а затем, ближе к концу процесса, его собственная престарелая мать тяжело заболела. Последней каплей стал приговор, вынесенный прокурором Мэри Ли Уоррен. Она прекрасно справилась со своей работой – впрочем, как и адвокаты защиты, которые даже поспорили друг с другом, что выиграют хотя бы часть дела, и 5 марта, через несколько дней после смерти матери Уолтера, им это удалось.

Больше других выиграли Джоуи и Энтони – они были оправданы по обвинению в угоне автомобилей и получили отсутствие единого мнения у присяжных по обвинению в убийстве Фалькаро и Дауда. Больше других проиграли Генри Борелли и Рональд Устика, осужденные за всё. Где-то посередине, вместе с Питером Ляфроша, оказался Энтони Гаджи, осужденный лишь за сговор с целью кражи автомобилей. С точки зрения оперативной группы, приговор оказался сплошным разочарованием, а в отношении Джоуи и Энтони – так и вовсе вопиющим поражением.

Фрэнк Пергола выразил это наилучшим образом.

– Будь спок, – сказал он Доминику. – Нино, Джоуи и Энтони придется вернуться и предстать перед судом еще примерно за пятьдесят убийств.

Фрэнк преувеличивал, но ненамного.

Один из присяжных позже скажет журналистам, что, если бы не показания Доминика, Нино Гаджи вышел бы из здания суда таким же оправданным и счастливым, как Джоуи и Энтони. Однако Нино уже находился в тюрьме «Метрополитен» в ожидании приговора: судья Даффи немедленно заключил осужденных под стражу. Перечитав вырезку из газеты несколько дней спустя и представив себе дядю в оранжевом комбинезоне, погруженного в размышления в той же тюрьме, где когда-то сидел он сам, Доминик понял, что, если Нино представится такая возможность, он избавится от Лесси.

Месяц спустя Нино, этот по-прежнему непокорный яростный бык, был приведен в суд для вынесения приговора. До заключения в тюрьму он был единственным сицилийским капо в «семье» Гамбино, который не спешил целовать неаполитанские ноги Джона Готти, – таковы были слова самого Готти, записанные при помощи секретного подслушивающего устройства в его клубе в Куинсе. В одном из разговоров Готти пожаловался своему подчиненному на то, как Нино велел одному из своих подельников привести Готти к нему на встречу – по поводу некой проблемы в ресторане, который в конце концов был сожжен.

– Он велел тебе привести меня? Да кто он такой? Передай ему, пусть тащит свою задницу сюда, если хочет меня увидеть.

Во время вынесения приговора адвокат Нино Майкл Розен решительно возражал против отчета, подготовленного для судьи отделом условно-досрочных освобождений. В нем Нино описывался как человек, неспособный жить по «социально приемлемым стандартам». Однако судья Даффи, верный своей репутации жесткого прокурора, не стал спорить с Розеном и назначил Нино и всем остальным подсудимым, кроме одного, максимальные сроки заключения – и приказал немедленно приступить к их отбыванию. В случае с Нино максимальный срок означал пять лет.

– Я совершенно уверен, что ваша семья пострадает независимо от того, что я сделаю, – обратился к Нино судья Даффи. – Я лишь надеюсь, что вы осознаете, что любой вред, причиненный ей, причинен не мной, а вашими собственными действиями.

Вздувшаяся вена Нино теперь казалась постоянно выпуклой, и сказать ему было нечего. В отличие от дела Эпполито, в этот раз его адвокатам не удалось уговорить судью апелляционной инстанции отпустить его под залог на время обжалования приговора. После краткого общения с Роуз, его матерью Мэри и четырьмя взрослыми детьми шестидесятилетнего Нино отвезли прямо в Льюисбург, штат Пенсильвания, – в тюрьму строгого режима. Честно говоря, он и впрямь не был похож на человека, который может вот так вот запросто отсидеть свой срок.

Генри Борелли нашлось что сказать, когда он предстал перед судьей Даффи, хотя изворотливому Генри, осужденному за несколько убийств, связанных с автомобильным заговором, светило пожизненное заключение. Первым делом он процитировал книгу «Цели демократии – подход к проблемам», которую он, вероятно, обнаружил