Машина смерти - Джин Мастейн

бой со службой маршалов и выбил для Доминика новое место в Альбукерке, штат Нью-Мексико, тот, казалось, набрался сил. Он дал обещание оперативной группе и самому себе: «Этой фигне меня не победить. Теперь я в порядке. Я просто выплеснул плохие чувства. Я не позволю всему этому взять верх».

В Альбукерке, в клубе здоровья, он встретил общительную женщину, владелицу солярия. Она была одета по последней моде, весела и добросердечна. Через несколько недель они стали парой. Он почувствовал себя еще лучше, хотя страх и муки, связанные с предстоящим выступлением в суде, не покидали его.

Свидетели по делу – а без электронного слежения и орудий убийства это было, по сути, чистое «дело свидетелей» – сводили оперативную группу с ума. Всего было двадцать два сотрудничающих свидетеля, но больше всего хлопот доставляла «большая тройка»: Доминик, Фредди и Вито.

Проблема с Вито заключалась в его постоянных требованиях одолжений и льгот, таких как парикмахерское кресло для его тюремной камеры. Незадолго до того, как ему нужно было давать показания, он выдвинул еще одно требование. Он отправил следственной группе по почте газетную вырезку о косметической хирургии, напротив которой написал: «Я хочу сделать это, иначе я не буду давать показания. Это ответ на мои проблемы».

Как только он оказался в Нью-Йорке для присутствия в суде, оперативная группа решила подшутить над ним. Арти записал Вито на прием к одному из лучших пластических хирургов города, но попросил врача найти способ отговорить пациента от косметической операции; счет за нее выглядел бы довольно глупо на кредитной карте Арти, принадлежащей ФБР. Доктор усадил Вито в кресло и начал рисовать линии на его лице жирным карандашом.

– Кстати, когда вы в последний раз проверяли кровяное давление?

– Не знаю, наверное, давно.

Доктор проверил давление Вито.

– О-о, да оно зашкаливает. Мистер Арена, я не оперирую пациентов с такими симптомами. Сначала вам придется сбросить фунтов сто.

В общем, выглядя точно так же, как и во времена банды, Вито вошел в зал суда 31 октября 1985 года, через месяц после начала процесса, и пообещал рассказать присяжным всю правду и ничего кроме. В своем вступительном слове Уолтер сказал присяжным:

– Это дело об убийстве, деньгах и угнанных машинах. Это дело о крупной преступной организации, которая сотнями крала автомобили на улицах Нью-Йорка, разбирала их на мелкие части, продавала их с большой прибылью, меняя идентификационные номера и убивая тех, кто вставал на пути этого предприятия.

Присяжные уже слышали о Мэтти Реге и угонщиках из Канарси, Вилли Кампфе и Джозефе Беннетте. Они не слышали ни слова «мафия», ни таких слов, как «босс», «заместитель босса», «капо» и тому подобные. Судья Даффи запретил их в зале суда; использовались такие слова, как «бизнес-предприятие», «президент» и «менеджер».

Зрители судебного процесса, включая всю прессу города, а также репортеров со всей страны и из-за рубежа, уже заметили, что в перерывах Пол и Нино не общались с подсудимыми помоложе, такими как Генри, Джоуи и Энтони. Во время более длительных перерывов молодые мужчины, аккуратно подстриженные и каждый день одетые в новые костюмы безупречного кроя, выходили в коридоры, чтобы покурить «Мальборо» и поболтать с женами, подругами и членами семьи. По мнению некоторых зрителей, подсудимые уже завоевали ту симпатию, которую толпа питает к аутсайдерам; люди ненавидят преступника, пока тот не является в суд со своей историей, красивой женой и симпатичным адвокатом.

Для Уолтера дело шло не очень хорошо; его внимание было ослаблено закулисными проблемами со свидетелями, а его судебная стратегия была разрушена решением судьи Даффи в последнюю минуту разделить дело на части. Судья Даффи прямо поставил под сомнение подготовку Уолтера и некоторые из его доказательств; он даже пригрозил объявить о некорректном судебном разбирательстве, если Уолтер не сможет, как однажды уже произошло, быстро передать суду материалы, на которые защита имела право в соответствии с юридическими правилами.

Судья, любивший пошутить с адвокатами, назвал некоторые из первых показаний снотворным, но когда показания начал давать Вито, заявивший, что Рой Демео послал за пиццей и хот-догами сразу после того, как Рональд Фалькаро и Халед Дауд были расчленены в гараже Фредди, все проснулись. Вито также стал первым свидетелем, назвавшим Пола Кастеллано главным боссом «организации», в которой он раньше работал.

На перекрестном допросе адвокаты защиты сыграли на тщеславии Вито, устроив ему настоящий праздник. Вито заявил, что требовал от властей так много: кассеты, теннисные туфли, парикмахерское кресло, дополнительное питание, – потому что он являлся «звездным свидетелем» по делу; он хвастался, что ведет переговоры с агентом о продаже прав на свою историю и хочет, чтобы его сыграл Том Селлек. Однако он вышел из себя, когда адвокат Нино осведомился о сексуально откровенных фотографиях Джоуи Ли и его самого, которые полиция Нью-Йорка изъяла в 1981 году, когда они были арестованы в угнанной машине; вообще, Вито то и дело выходил из себя, когда адвокаты приставали к нему.

К тому времени, когда Вито покинул свидетельскую трибуну, трудно было сказать, помог он делу или навредил. Оперативная группа была убеждена, что он сказал правду, но опасалась, что присяжные могут решить, что он преувеличивал, стремясь поднять цену на права на будущий фильм.

4 декабря в утренней газете «Нью-Йорк Таймс» была опубликована заметка о запланированном на тот день выступлении человека, который действительно являлся звездным свидетелем по делу. В статейке рассказывалось, что «мистер Монтильо» был ветераном Вьетнама, коллектором ростовщиков и наркодилером, который даст показания о том, что Пол Кастеллано был главой сговора с целью кражи автомобилей, а Энтони Гаджи – вторым лицом.

Пока горожане, наблюдавшие за процессом, читали эту историю за утренним кофе, мистер Монтильо нервно сжимал руки, пытаясь сохранить спокойствие в похожем на бункер комплексе под зданием суда, где охраняемые свидетели размещались между выступлениями. На нем были очки с затемненными стеклами в стиле Нино – недавно у него развилась легкая близорукость. Фрэнк Пергола сказал ему, что в очках он выглядит женоподобным, но он ответил, что это единственная пара, которая у него есть. На самом деле они были ему не нужны, разве что для вождения, но из-за них окружающим было труднее заметить тревогу в его глазах.

Когда Доминика вывели из бункера в комнату ожидания, расположенную рядом с залом суда, он попытался перейти в другую плоскость сознания, в зону отрешенности от круговорота текущих событий. Окажись он в такой момент, как сейчас, во Вьетнаме, он начал бы повторять заклинание о том, что он лев и лиса, но сейчас эта мантра перестала