Машина смерти - Джин Мастейн

В Лос-Анджелесе соскочивший с кокаина Доминик прожигал жизнь и средства, пока не оказался на мели. У него оставалось только два варианта: пойти в телохранители к продавцам кокаина, о которых он уже рассказывал агентам ФБР в Лос-Анджелесе, или выполнить-таки условия сделки. Через день после того, как Фрэнк и Арти поговорили с Дениз, он позвонил в Нью-Йорк.

– Дядя Арти, – сказал он, – Дениз меня выгнала. Я стою у телефона-автомата на одной из улиц Лос-Анджелеса. Я облажался. Я мог бы отчалить с моими знакомыми парнями-нариками, если бы захотел, но я не хочу. Это тот самый тупик, из которого я тогда вышел. Мне нужна помощь.

– Дай мне адрес, и я пришлю кого-нибудь через полчаса.

Арти позвонил друзьям из бюро в Лос-Анджелесе. Два агента заехали за Домиником и отвезли его в мотель. Фрэнк и Арти вылетели в Лос-Анджелес, чтобы успокоить его и объяснить, насколько серьезно обстоят дела. Он заключил сделку – и если он не выполнит ее, правительство будет преследовать его вечно.

20 июня 1985 года его привезли обратно в Нью-Йорк, где Уолтер напомнил ему об угрозе двухлетней давности – посадить его в тюрьму, если он нарушит условия сделки, пусть даже умрет и станет призраком. Чувствуя себя виноватым и стремясь укрепить свои отношения с правоохранителями, Доминик признал себя виновным в преступлениях в рамках РИКО: вымогательстве, ростовщичестве, грабежах, торговле наркотиками, а кроме того – в покушении на убийство, а также в участии в убийстве, вызванном местью Нино Винсенту Говернаре. Именно последние два преступления больше всего заинтересовали судью Уильяма К. Коннора, принимавшего его заявление о признании вины.

Отвечая на вопрос Коннора о втором покушении на жизнь жертвы, Доминик сказал:

– У меня был с собой пистолет. Я должен был стрелять, как все остальные, но я этого не сделал.

– Была ли какая-то особая причина, почему вы этого не сделали?

– Да, ваша честь. Я никогда не стрелял ни в кого на улице.

После этого оперативная группа передала Доминика в службу маршалов, которые отнюдь не были рады принять его обратно. Дениз тоже не хотела, чтобы он возвращался, поэтому маршалы отвезли его в Джексонвилл, штат Флорида, но местный маршал решил, что Флорида – слишком «горячий» штат для человека из Нью-Йорка, и отправил его к другому маршалу в Спрингфилд, штат Иллинойс. Тот, однако, сверился со своим компьютером и узнал, что там находится еще один свидетель – участник программы, который мог знать Доминика, поэтому он отправил его к маршалу в Бирмингем, штат Алабама.

Все эти переезды лишь ухудшили моральное состояние Доминика. Ему было так страшно и одиноко, как никогда раньше. Каждый вечер он звонил Камарии и другим своим детям, чтобы пообщаться и попытаться вернуть Дениз.

– Наша семья разрывается на части. Давай попробуем все наладить.

Дениз не поддавалась.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Ты думаешь, я дурью маюсь в этих поездках туда-сюда с правительством? Думаешь, Уолтер Мэк позволил бы мне валять дурака?

– Мне больше дела нет до этих поездок. После твоего отъезда сюда заходили какие-то частные детективы из Нью-Йорка. Им было что рассказать о тебе.

По неожиданному сарказму в голосе Дениз Доминик понял, что их браку действительно пришел конец и что каким-то образом Нино и другие, с которыми ему вскоре придется столкнуться лицом к лицу, узнали, где он жил, и наняли частных детективов, чтобы собрать компромат.

Каждое следующее слово, которое вылетало из уст Дениз, было словно тяжелый тупой предмет:

– Доминик, они что-то говорили о девушке по имени Даниэль. Тебя арестовали вместе с ней, что ли…

Наступило долгое молчание, в котором она позволила ему повиснуть.

– Что ж, вот и все, – наконец сказал он.

– Вот и все. Документы о разводе получишь по почте.

Он положил трубку и начал пить. Как он всегда говорил друзьям, Дениз была лучшей женщиной, которая когда-либо могла быть у мужчины, но он сам отодвинул ее от себя. Она полностью доверилась ему, а он превратил ее доверие в неизмеримую ненависть. Как тут было ни вспомнить не совсем вымышленного персонажа Бобби Руссо, сигающего с высотного здания в изначальной концовке «Стеклянных джунглей». До суда оставалось менее двух месяцев, а Доминик был совершенно разрушен и физически, и морально.

Дениз была не единственной женщиной в жизни Доминика, с которой связалась защита в преддверии суда. Однажды вечером на Лонг-Айленде его сводная сестра Мишель подняла трубку и услышала на другом конце голос Нино – он позвонил ей впервые со времени смерти ее матери, произошедшей пятнадцать лет назад.

Нино сделал вид, будто он проезжал по соседству и позвонил просто так, чтобы пригласить ее на ужин. Мишель, которой было уже двадцать три года и которая была жестко настроена по отношению к своим родственникам из Бат-Бич, чуть не лопнула от смеха, но все же решила пойти послушать, что скажет Нино. Она знала, что речь пойдет о Доминике.

– Это должно быть весело, – сказала она своему мужу Крису по дороге в ресторан, где Нино ждал ее в десяти минутах езды от дома. – Пока ты не нужен Нино, ты – куча дерьма. Он думает, что он король, а мы все просто маленькие люди из Левиттауна.

Нино, потягивая вино из бокала, заказал пару напитков для Мишель и Криса, а затем спросил, не согласится ли она дать показания для защиты об отношениях Доминика и Нино.

– Ты знаешь, единственное, что Доминик когда-либо делал для меня, – это водил мою машину.

Мишель улыбнулась. Она хотела услышать больше. Ее муж сказал:

– Если это все, что он делал, тебе не о чем беспокоиться – во всяком случае, о Доминике точно не стоит.

Нино сосредоточился на Мишель.

– Знаешь, мы могли бы вызвать тебя в суд в качестве свидетеля защиты, спросить тебя о том случае, когда Дом заехал к тебе в квартиру после того, как разнес дом отца своей девушки. Мы всё об этом знаем. Мы уже говорили с ней.

Тут Мишель выплеснула на него свой гнев и обиду.

– Хотите вызвать меня в суд? Отлично! Валяйте. Как думаете, что я скажу о вас? Что вы замечательный человек? Давайте рискнем!

– Ладно, ладно, успокойся.

– Я ничего вам не должна!

– Может, ты хотя бы встретишься с моими адвокатами? У них есть несколько вопросов.

Мишель пообещала с ними встретиться, но умолчала о том, что на самом деле намеревалась отчитать и их (что в