Машина смерти - Джин Мастейн

Карло Гамбино взошел на семейный трон в 1957 году. Убийства вызвали такой резонанс в прессе, что адвокаты защиты потребовали признания некорректности судебного разбирательства по делу об автомобилях, которое было переименовано в дело «США против Гаджи»; судья Даффи отклонил это ходатайство. Присяжные заседатели, в свою очередь, ответили на заданный им соответствующий вопрос, что будут справедливы по отношению к остальным обвиняемым.

Представители Римско-католической церкви в Нью-Йорке отказались отпевать Пола. На его похоронах присутствовали только самые близкие члены семьи: это говорило о предательстве и о том, что его криминальная семья уже выстраивалась в шеренгу под руководством нового лидера – Джона Готти. В отличие от торжественных проводов Карло, Пол был похоронен тихо, недалеко от дома своего детства, в Грейвсенде, том же районе Бруклина, где закончил свою жизнь Ричи Диноме.

После того как Готти был публично провозглашен новым боссом, большинство средств массовой информации перестали ежедневно освещать дело о машинах: многие репортеры переместились в здания суда в Куинсе и Бруклине, где новый босс, бывший угонщик, который любил находиться в центре внимания, был обвиняемым по двум делам. В конце концов он выиграл оба, а затем и еще одно, после чего стал самым знаменитым мафиозо в масштабах страны.

Однако дело «США против Гаджи» еще не было закрыто. Главной головной болью оставались показания Фредди Диноме. Его первая жена Пегги, женщина, которая участвовала в программе защиты свидетелей вместе с ним, была рада, что он уехал из Сан-Антонио в Нью-Йорк. На рождественских праздниках Фредди вспомнил свои жестокие манеры в общении с женщинами и ударил ее во время ссоры из-за того, что она потратила несколько его долларов (снова ставших немногочисленными), разговаривая по межгороду с друзьями на родине.

Однако на свидетельской трибуне Фредди предстал смиренным и скромным человеком, которому было явно неудобно давать показания. Поскольку он не умел читать, его было трудно подвергнуть перекрестному допросу. Адвокаты защиты были лишены излюбленной тактики – просить свидетеля зачитать что-либо из документа большого жюри или другого заявления и опровергнуть тем самым собственные показания. Он был подходящим свидетелем для Уолтера, но заявил, что Джоуи и Энтони, если не считать убийств Фалькаро и Дауда, не имели никакого отношения к операции в Кувейте, которая была основной в сговоре с целью угона машин.

С несколькими газетными вырезками о своих показаниях и убийстве Пола под мышкой Фредди вернулся в Сан-Антонио, в пустой дом в Изумрудной долине. Пегги, разозленная тем, что Фредди ударил ее, собрала вещи и уехала в Нью-Йорк. Фредди снова впал в уныние: начал пить и употреблять наркотики со своими разношерстными молодыми друзьями в «Чайнике», унылой забегаловке, которая была его личным «Джемини Лаундж». Он рассказал им, что от него ушла жена, но не объяснил почему.

Однажды ночью он в пьяном виде приставал к Джуди Тоттер, официантке «Чайника».

– Давай я заеду за тобой после смены?

– Я не могу с тобой встречаться! Я замужем.

– Нет проблем. Я наемный убийца, я его уберу.

– Убирайся лучше ты отсюда!

– Я наемный убийца. Я убью его.

Тоттер сообщила другим завсегдатаям, что Фредди становится странным.

В конце января 1986 года он пригласил еще одного завсегдатая «Чайника» пожить с ним в Изумрудной долине. Уж лучше бы он взял к себе бездомную кошку: Джеку Найту было тридцать три года, он был безработным, недавно развелся и жил в своей разбитой «шевроле вега».

Присутствие Найта в доме не избавило Фредди от депрессии. Он звонил в дом сестры Пегги в Нью-Йорке дважды в день, но бывшая жена не хотела снова жить с ним. Он рассказал Найту все о своем прошлом 4 февраля – день, когда исполнилось два года со дня убийства его брата Ричи. «Чайник» не стал спасением от навалившегося на него уныния; на музыкальном автомате он ставил только песню Мерла Хаггарда под названием «Вокруг меня нет любви». Кстати, в качестве элемента унылого декора в «Чайнике» висело карикатурное изображение грустноглазого дурачка, который утверждал: «Я хорош в большинстве занятий, но одиночество в Сан-Антонио к ним не относится».

В Нью-Йорке, зная о ситуации с Фредди и его неустойчивом настроении, Кенни, Арти и Мэрилин попросили Пегги остаться в отеле на несколько дней и обсудить с ними этот вопрос. Фредди, как и Доминик с Вито, был нужен им для дальнейших судебных разбирательств. Пегги сказала, что может попробовать пожить с Фредди неделю, но хотела бы еще немного подумать.

Кенни и Арти полетели в Сан-Антонио, чтобы взбодрить Фредди. Он встретил их в аэропорту и отвез в отель «Дэйви Крокетт». Там в холле, во время беседы, они заметили, что глаза Фредди кажутся остекленевшими, как будто он находится под воздействием какого-то наркотика.

– Мы вчера виделись с Пегги, – сказал Арти. – Она сказала, что приедет на следующей неделе, останется на неделю и посмотрит, как все пойдет. Если ты правильно разыграешь карты и наберешься терпения, все может получиться.

Фредди разволновался; он хотел, чтобы Пегги вернулась сейчас же. Подошел портье и попросил его убрать машину: она загораживала вход в отель. Кенни и Арти вышли вместе с ним и сказали Фредди, который был облачен в спортивный костюм, чтобы он отправился домой, оделся к ужину и возвратился, но он их едва слышал.

– Я сейчас же позвоню Джонни Готти и убью эту суку. Я все улажу.

– Фредди, полегче! – сказал Арти.

Фредди сел в машину, и пока Кенни и Арти стояли по обе стороны и, открыв двери машины, призывали его успокоиться, он нажал на педаль газа и с ревом рванул с места – задним ходом, с открытыми дверями, и Кенни с Арти едва успели убраться с дороги. Через несколько ярдов он затормозил, а когда они снова выскочили на дорогу, рванул вперед.

– Фредди, Фредди, Фредди… – сетовал Арти.

– Пойдем в номера, – произнес Кенни. – Он вернется к шести.

Фредди отправился в «Чайник» и встретил Джека Найта. Он сказал ему, что, возможно, скоро уедет в Нью-Йорк. Затем они поехали к дому в Изумрудной долине, но позже Найт отправился к друзьям, и Фредди остался дома один.

Он снял свой костюм для бега и лег на водяную кровать королевских размеров, которую соорудил на высокой платформе и снабдил балдахином. По обе стороны изголовья висели в макраме две традесканции. Когда терпеть жар пламени преисподней, разверзшейся внутри него, стало невозможно, Фредди встал, снял одно из растений и расплел его подвеску из макраме; она оказалась шесть футов три дюйма[139] в длину. Он вернулся на кровать и, взобравшись на