Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

гг. и затем задавшихся целью передать эстафету этого культа своим детям. Героизируя и виктимизируя свою коллективную память о Второй мировой, создатели музея превратили членов ОУН и ветеранов УПА в героев, мучеников и жертв нацистов, а самого Провідника - в сакральный и трансцендентный объект восхищения. Вопросы, связанные с жертвами украинских националистов, в музее полностью проигнорированы, зато деятели ОУН и УПА представлены широко.

Историки и культ Бандеры

Провідник стал не только предметом преклонения, чествуемым на многочисленных националистических торжествах, антисоветских демонстрациях и в экспозициях музеев, но и занял важное место в историческом нарративе Украины, став своего рода объектом историографического восхищения. Историки диаспоры называли Провідника национальным героем, который пожертвовал жизнью ради Украины, при этом они опускали или отрицали все компрометирующие его личность факты. Бандеру сделали составной частью нарратива «национально-освободительной» борьбы за «независимое украинское государство», которую вели ОУН, УПА и дивизия СС «Галичина». Военные преступления упомянутых организаций - а для дивизии СС «Галичина» это и коллаборационизм - в этом нарративе выбеливаются. Многие историки, из-под чьего пера вышли работы о Бандере, были членами ОУН, ветеранами дивизии СС «Галичина» и УПА. Они являлись искренними сторонниками Провідника и его политических идей, что и послужило основанием для такой модели оценки его личности. Этот способ интерпретации украинской истории XX в. оказал влияние не только на диаспорных, но и на других историков, которые, работая в условиях антисоветской атмосферы «холодной войны» и отсутствия Доступа к архивным документам (или в силу ряда других причин),

в итоге частично или полностью переняли нарратив, сформированный и популяризированный диаспорой.

Первый агиограф Бандеры (Петр Мирчук) был членом ОУН(б) и до войны руководил референтурой пропаганды Краевой экзекутивы2070. Мирчук также был одним из бывших узников Аушвица и со временем стал организатором многочисленных коммемораций Бандеры, а также сторонником украинско-еврейского примирения, условия которого требовали от евреев признания, что украинцы не убивали их во время войны, что ОУН и УПА занимались только спасением евреев и что украинцы были жертвами Холокоста наравне с евреями. До 1950 г. Мирчук находился в лагерях DPs, позднее переселился в США, где и написал ряд книг о деятельности украинских националистов. Его работы оказали значительное влияние на восприятие ОУН, УПА и украинского национализма глазами украинской диаспоры. После распада СССР многие книги Мирчука были переизданы в Украине, где их восприняли как важные и надежные наукоемкие источники. В своих публикациях Мирчук превратил Бандеру в символ ОУН, УПА, дивизии СС «Галичина», «национально-освободительного движения» и всех других групп патриотических и националистических повстанцев. Некоторые работы Мирчука были, что называется, сфабрикованы. В отдельных случаях в них все же было изложено много ценных фактов, но еще большее их количество сознательно им замалчивалось или подменялось недостоверной информацией. Основная цель его работ заключалась в том, чтобы придать крайне правому нарративу черты правдоподобия, тем самым укрепляя политическую самоидентификацию правого крыла диаспоры.

Во введении к биографии Степан Бандера символ революційної безкомпромісовости, изданной в 1961 г., Мирчук заявил, что написал биографию в жанре агиографии (жития святых), так как посчитал такую форму единственно правильной для жизнеописания «одного из наилучших украинских патриотов, одного из величайших украинских националистов-революционеров». Он утверждал, что украинцам такая книга необходима «как источник силы, который укрепит нашу веру в украинскую нацию»2071. Мирчук не стал отрицать убийства, совершенные оуновцами в 1933-1934 гт. под руководством Бандеры (по крайней мере, те из них, которые уже были известны). Однако он легитимизировал и рационализировал их, называя их патриотическими деяниями и законной реакцией на «польский террор». Таким образом, Бандера оказался у него не лидером террористической националистической организации, а «патриотическим революционером», защищавшим украинский народ от польских оккупантов. Убийства политиков и гражданских лиц, которых ОУН обвиняла в причинении вреда или предательстве народа, Мирчук называл

патриотическими поступками, не имеющими ничего общего с насилием и терроризмом2072.

По словам Мирчука, анализировать «тоталитарные» и «диктаторские» тенденции в деятельности ОУН или Бандеры - дело незаконное. Более того, такой подход - это часть практики врагов ОУН. Бандера был демократом, понимавшим разницу между «законной общественногражданской жизнью и [необходимыми] формами революционного подполья». Как любой член ОУН, он подчинялся демократическому порядку, уважал демократию и права человека2073. Рассказывая годах жизни Бандеры, последовавших за его арестом 14 июня 1934 г., Мирчук с осуждением вспоминал о пытках украинских заключенных в польских тюрьмах и представил подробное их описание. Он утверждал, что «закованный в наручники и замученный Степан Бандера был воплощением мифического Прометея», который пострадал за Украину2074. Вспоминая о событиях, связанных с Варшавским процессом, Мирчук изменил политическое значение фашистского салюта Слава Україні!, который члены ОУН неоднократно демонстрировали в зале суда. Он рассказал, что члены ОУН восклицали Слава Україні!, но не упомянул, что при этом они делали характерный жест правой рукой. Тем самым он придал этому салюту такой вид, в каком украинские патриоты, родившиеся в послевоенное время, восприняли его благосклонно2075. Подобным образом Мирчук объяснял и деятельность Бандеры и ОУН во время войны: «Руководство революционной ОУН во главе со Степаном Бандерой не дурило себя надеждой, что гитлеровская Германия поддержит восстановление независимого украинского государства. ...Поэтому оно решительно отказалось от какого-либо сотрудничества с гитлеровской партией, и, особенно, от какого-либо соотношения действий ОУН с политикой гитлеровской Германии»2076.

Но поскольку полностью отрицать сотрудничество ОУН(б) с нацистской Германией было невозможно, Мирчук заявил, что ОУН(б) «решила, что не только возможно, но и необходимо установить контакт с протигітлерівськими кругами немецкой армии. [Это сотрудничество] было необходимо, чтобы в первые недели войны создать украинские воинские части на украинских землях, которые станут ядром регулярной украинской армии»2077. Вопросы, связанные с преследованием евреев и Холокостом, в этом контексте не затрагивались в принципе, хотя еврейские погромы происходили как раз в то время и именно в тех местах, где ОУН(б) осуществляла свои революционные действия. Кроме того, сообщалось, что ОУН(б) не планировала устанавливать в Украине фашистскую диктатуру, а стояла у основания Украинского национального комитета (УНК), с тем чтобы в правительстве ОУН(б)

могли быть представлены интересы всех украинцев. Более того, он писал, что с первых шагов «Украинской национальной революции» ОУН(б) вела борьбу с советским и германским империализмом2078. Мирчук подтвердил, что ОУН(б) убивала членов ОУН(м), но только тех, кто работал на гестапо, или тех, кто «сдавал» членов ОУН(б). Однако ответственность за убийства Сциборского и Сеника возлагалась Мирчуком на СССР, а Бандера и ОУН(б) не имели к этому никакого отношения2079.

Затрагивая вопросы, связанные с Актом проголошення, Мирчук опускал все упоминания о коллаборационизме и