Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

самое время авторитарные и фашистские лидеры, партии и организации также становились популярными среди диссидентов других стран. Так, в Польше антикоммунистическое и антисоветское движение «Солидарность» возродило культ Пилсудского, выпустив с его портретами марки, конверты и плакаты. На некоторых марках его изображали то с другими политиками II Речи Посполитой, то с солдатами, сражавшимися

за польское государство в 1918 г., а то и с современными деятелями -Лехом Валенсой и Папой Римским Иоанном Павлом II2138.

Определенное воздействие на историков и историческую дисциплину как таковую оказал антикоммунистический дискурс. В 1985 г. Дэвид Марплз опубликовал в «Украинском еженедельнике» статью, где он эвфемизировал и минимизировал преступления ОУН и УПА против евреев, поляков и украинцев, утверждая, что «некоторые бесконтрольные акции со стороны вооруженной группы были практически неизбежны». Марплз также отметил, что УПА была поликультурной силой: «согласно западному источнику, в составе УПА действовали различные национальные группы - азербайджанцы, узбеки, татары и евреи». Учитывая, что Марплз не занимался изучением вышеупомянутых вопросов предметно, и, очевидно, не испытывал симпатии к украинскому национализму, о чем он заявил 25 лет спустя, его позиция, по всей видимости, связана с влиянием на него политического и научного дискурсов об ОУН, УПА и Второй мировой, характерных для восьмидесятых годов. В двухтысячные годы Марплз занялся изучением деятельности украинских националистов более детальным образом и опубликовал на эту тему важные и оригинальные работы. Он стал настоящим критиком националистической апологетики и утонченным интерпретатором трагического прошлого2139.

В 1982 г. в журнале Labour Focus on Eastern Europe вышла статья Джона-Пола Химки, автора превосходных книг о социализме в контекстах XIX в., украинском крестьянстве и истории ГКЦ. В своей статье Химка назвал УПА украинской оппозицией, «антинацистской и, соответственно, антисоветской силой сопротивления», не упоминая при этом о каких-либо злодеяниях УПА или ОУН2140. В статье «Мировые войны», написанной им для энциклопедии Украины, он не упомянул, что в годы войны ОУН и УПА преследовали евреев. Он отметил, что «весной 1943 г. тысячи украинских полицейских, работавших на немцев, дезертировали и сформировали боевое ядро УПА [для нападения] на немецкие аванпосты». Разумеется, он не написал о том, что в 1944 г. ОУН-УПА снова начали сотрудничать с нацистской Германией. При этом он указал, что «УПА занималась ликвидацией польских поселений на Волыни», но не упомянул тот факт, что аналогичным образом эта армия действовала и на территории Восточной Галичины. Кроме того, он релятивизировал геноцид следующим заявлением: «эти [столкновения] на Западной Украине вскоре приобрели характер полномасштабной польско-украинской этнической войны»2141. Однако в девяностые годы Химка, как и Марплз, изменил свои взгляды на деятельность ОУН, УПА и события военных лет2142.

Анализируя подход историков к изучению деятельности ОУН и УПА, характерный для восьмидесятых годов, необходимо указать на то, что,

конечно, имел место целый ряд различных причин, способствовавших как возвеличиванию ОУН и УПА, так и отрицанию и эвфемизации их преступлений. Безусловно, не все историки прославляли украинский национализм и злодеяния ОУН и УПА в связи с тем, что они были националистами или им была близка эта идеология. Другой важной причиной некритического отношения к деятельности ОУН и УПА было отсутствие качественных научных исследований, связанных с этими вопросами. Классической монографией по этой теме стала книга «Украинский национализм» Дж. Армстронга, впервые опубликованная в 1955 г. Как уже упоминалось выше, в своем исследовании Армстронг упустил два центральных события: еврейские погромы и этнические чистки польского населения. Существует по крайней мере четыре причины того, почему в труде Армстронга эти события не получили своего отражения. Во-первых, в годы «холодной войны» был закрыт доступ к советским архивам, в результате чего автор не имел возможности изучить многие важные документы. Во-вторых, сведения о действиях украинских националистов Армстронг получал, беря интервью у оуновцев и ветеранов УПА, которые, естественно, предлагали его вниманию выбеленные автопортреты и недостоверную апологетическую информацию. Хотя Армстронг и утверждал, что расценивал сведения, почерпнутые из этих интервью, как нечто «приукрашенное», он все же использовал их в качестве первоисточников. В-третьих, он не работал со свидетельствами евреев, поляков или украинцев, ставших жертвами злодеяний ОУН и УПА. В-четвертых, на формирование позитивного отношения к украинскому национализму со стороны западных ученых повлияли «холодная война», а в ее контексте - антисоветский и антикоммунистический характер деятельности ОУН-УПА. В годы «холодной войны» украинских националистов считали антисоветскими «борцами за свободу». Поскольку они никогда не упоминали о своей причастности к Холокосту и любую попытку поставить под сомнение их точку зрения они считали антиукраинской или советской пропагандой, то даже специалисты по Второй мировой и украинской истории предпочитали скорее признавать их нарратив, чем критически исследовать его на основе архивных документов (в том числе свидетельств выживших)2143.

До конца девяностых годов свидетельства выживших евреев не считались надежными источниками, хотя еще в 1987-1988 гг. М. Бросцат и С. Фридлендер развернули обширную дискуссию по вопросу о «рациональной» немецкой науке и ее сопоставлении с «мифической памятью» жертв Холокоста. Такой подход был распространен не только среди украинских националистических историков, но и в профессиональной среде. В частности, немецкие историки неоднократно подчеркивали

«субъективность» и ненадежность свидетельств, предоставленных пережившими Холокост, а также указывали на «объективность» и достоверность документов, связанных с исполнителями преступлений, в частности с педантичными немецкими офицерами. Этот подход позволил многим немецким, украинским и другим историкам избежать столкновения с ужасающей реальностью Холокоста и многогранностью событий военного времени, также оказав разрушительное влияние и на процесс написания истории событий, связанных с Холокостом в Восточной Европе. В результате в исторических работах, написанных с применением этого метода, было упущено значительное количество важных аспектов. Такие работы не в полной мере соотносятся с реальностью и многогранностью прошлого, а факты, изложенные в них, не могут быть эмпирически верифицированы, если не прибегать к обширным недомолвкам. Именно такая версия истории легитимизирует националистические политики памяти, практикуемые сообществами диаспор и национал-консервативными историками демократических государств.

В итоге историки, такие как Армстронг, не предпринимали усилий по исследованию насилия ОУН и других подобных движений (чем, собственно, маргинализировали Холокост как таковой), а вместо этого подыскивали альтернативы термину «фашизм»: в частности, именно Армстронг ввел термин «интегральный национализм». Этот концепт был для него в чем-то схожим с фашизмом, но он утверждал, что ОУН, усташи и подобные им движения не должны называться «фашистскими» (очевидно, потому, что термин «фашизм» и концепт фашизма были политизированы и вызывали неоднозначную реакцию). Применение такого определения могло заставить читателя подумать, что перед ним историк с просоветскими или антиукраинскими взглядами, что само по себе было способно разрушить карьеру такого специалиста.