Русское кудесничество и чародейство - Иван Петрович Сахаров

– А если ты возьмешши, я донесу барину.

– Могу, – говорит, – вывести из дому иф.

Староста побежал к барину и говорит, что так и так, солдат беретсы вывести цертей из дому.

– Ну, беретсы, – говорит, – дак возьми ево себе на квартиру, и што ему нужно, то и дай!

Привел ево на квартиру домой; сили обедать со старостой. Хозяйка заругалась на старосту:

– Ты што с колдуном сел? Ен тебя изведет, испортит! Староста из-за стола не вышел. Выпивали вместе и продолжали голцить про этот дом. Потом подходит вецер. Надо солдату идти в этот дом. Солдат говорит:

– Пойдем, староста, сведи меня! Отопрешь этот дом.

– Нет, – говорит, – у нас никто в это время не ходит около дома. Один был молодой парень – звали Игнашкой, – тот взялсы этово ворона столгнуть: поставил листницу и слез на крышу; ен ево оттуды так торнул, што душа вон. И этот Игнашка и сецясь в этом доме вместе с тем цертям. А вот на тебе солому и клюци, и ступай с Богом один! И для слуцяя топор.

Солдат наказал старосте, штоб как можно горяцее в эту ноць кузнецы грили горна и из кузницы не выходили. Взял солому и клюци, и для слуцяю топор, зажег свицьку с фонаря и пошел туды. Приходит, отпирает двери и здымаетсы по листнице и говорит:

– Ах, проклятая сила, какое здание завладела!

Входит в комнату, и другую – и все поахивает:

– Ах, ах, проклятая сила, какое здание завладела!

Вошел ен в самую заднюю комнатку, затворил двери, благословесь, розослал соломку и положил сумоцьку в голову. Вдруг по дому шум поднялсы, крыцят, стонут… Один кривой подбежал к этой комнате и закрицял:

– Робята, этта кто-то есть!

От подбежали все. В комнату им не войти, закрицяли у дверей:

– Вон, – говорят, – солдатишко!

Ен им ответил назад:

– Я не солдатишко, а полный солдат! Богу и великому государю отслужил двадцать пять лет, а врешеньки врешь, убирайтесь вы вон из этово дома!

Несколько время прошло, оне отвалилисе, а солдат безопасно отдыхать стал. Солдату снитсы сон, кабы ен держит бутылку в рукаф и наливает стакан вина и только выпить и сказать: «Благослови, Господи!», а вместо стакана топор в рукаф.

– Эка окоянная сила! Коль она не хитра, а все-таки благословленое слово крипци ихнево!

Лег, благословесь. Вдруг идет, в котором он полку служил, енерал, и ведет отьця и мать ево.

– Ты что же, брат, сбежал? – говорит. – Не дослуживши ушел?

Матка и отець стали просить ево:

– Ступай, дослужи службу, сын!

А солдат сказал:

– Ежели вы отець и мать мне, то могите подойти и сюды!

А енерал ответил:

– А, ему не жалко батьки и матки? Вздуйте же хорошенько иф!

Принялись три бесенка ломать и рвать палками отьца и мать. Отець и мать заплакали, стали просить ево со слезам, а ен ответил:

– Бесовская сила, ты коль не хитра, а миня отсюды, – говорит, – не взять!

Оне розсмеялись, побежали проць от нево. Церез несколко время все это затихло. Вдруг солдат заглянул в другую комнату. Там роскинут полог, лежит девушка в одной рубашке.

– Солдат, – говорит, – иди сюды!

– Нет, врешеньки врешь! Ежели ты крешшеная, то иди ты ко мне!

Это ницево не могло зделать ему. Все ифныя доказательства в дело не пошли. Биси сказали то ему:

– Погоди, когды старшой наш придет, тогда ты уберешшы!

Около полуноци у дома роздвинулсы свод, сотона спустилсы на пол. Все биси подбежали к ему и жалуютсы:

– Какой-то к нам появился солдат, никак не можем выгнать ево!

Сотона спустилсы сам туды к ему. Тово не подержали молитвы. Згреб солдата за ворот, а солдат всякие стихи запел. Стихи ево не помогли. Солдату в ум пало: возьму сумоцьку? Да ево сумоцькой и колкнул; ен повернулсы кошкой – сотона бежать прочь! Солдат тяпнул кошку в сумку и давай бежать из дома. Вот прибегает ен в кузленицу, сицясь в горню. В горне до тово горит, што страсть. Выносят на наковальню. Первый раз как лопнул, кувалда вылетела из рук неизвестно куда. Ен згреб другую и замахнулсы.

– Аминь! – говорит, и давай шлеять: што кокнет, то «аминь». И клали несколько раз в горню и исколотили церта всего. Вышел из кузленицы и вытряхнул из сумоцьки пепелок один только.

– Ну, теперь с Богом можешь идти, кузнец, спать! И я пойду.

Пришел опять и на те же три обмолотка лег и спал до утра, ницево больше не слыхал.

Утром приходит к старосте.

– Ну, ступай-ко, – говорит, – староста, смотри-ко, в доме все изломано у цертей!

– Мы это знаем уж!

– Ну, пойди, скажи барину, што цертей я выгнал!

Барин приходит к солдату, и пошли с солдатом в дом. Солдат по всему дому обвел барина и говорит барину:

– Эх, проклятая сила, какой дом завладела! Ен, окаянной, попал мне на дороге встрицю: на вороной лошади едет, пирог ест с говядиной, яйцем – теплой; а мне так исть захотелось, страсть! – не дал мне. Я за это ево лишил жисти. Топерь безопасно, барин, живи: ево нету!

Барин ево не спушшал солдата:

– Живи у меня!

Солдат не согласилсы. Дал ему денег сколько ен мог унесть, потом запряг тройку лошадей и свез солдата домой. Солдат живет топерь хорошо, слава Богу. Сказка вся, сказывать больше нельзя!

82. Про цертовку (былицька)

Был у мужиков построен стан на пустоше. Поехали оне и квартеровали в нем. Повадилась к ним цертовка ходить в обед, когда оне лягут спать. Оне видят, што дело не ланно. С утра до обеда оставили целовека калить шширу. Пришли крестьяне на обед, выворотили эту плиту из огни, спахали с ней уголь и положили опеть на старое место. Легли отдыхать, а сами не спят и ожидают гостью. Церез несколько времени идет цертовка в стан с распушшенным волосам, нагая и с робенком – и садится на эту шширу. Обожгля всю ж…, и изо стана вон. И заревела:

– Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

В лесу ею и спрашивать:

– Кто тебя? Кто тебя?

А она отвечает ему:

– Сама себя ожигала.

Тем цертовку и лишили ходить в стан.

83. Как купецеской сын Иван нечистую силу увез

У купца поставили сына в солдаты – мать ево не за-любила, потому што хотела с ним грех сотворить, а он не согласилсе. Велела ево забрить в солдаты. Он и служит в солдатах, ему служба даласе. Поступил он в афицеры. Вот он