Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Майкл Хичкок, трактирный слуга, сообщил Аггсу и Пеглеру, что некий мужчина повадился каждое утро сидеть в пабе и проникся к Элизе жгучим интересом. Он всегда был самым первым посетителем. Элизу это беспокоило.

— Когда он тут торчал, ей это порядком досаждало, — заявил Хичкок, добавив, что мужчина ни разу не заговаривал с Элизой, но очень пристально на нее смотрел.

Таинственный джентльмен по выговору казался обычным англичанином; по его словам, работал он модельером. Приметы: рост — около 5 футов 10 дюймов, атлетическое телосложение, кожа и волосы светлые. Когда по утрам появлялся в баре, на нем обычно были двубортный жилет в темную полоску, фланелевые брюки и шелковый шейный платок черного цвета[137].

На протяжении нескольких дней Аггс и Пеглер обходили «фабрики большинства главных модельеров и декораторов Лондона», однако не нашли никого, кто соответствовал бы описанию. В последующие недели два сыщика покрыли в поисках убийцы пространство радиусом 50 миль, что было не так-то просто в те времена ограниченных транспортных возможностей. Но добыча никак не давалась им в руки. Убийцы, что называется, и след простыл: в течение месяца все линии расследования неизменно приводили в тупик, все робкие надежды оказывались тщетными. 11 июня, в воскресенье, The London Mercury сообщала: «Несмотря на упорнейшие усилия инспектора Аггса и полицейского констебля Пеглера по отысканию прибежища человека, которого столь сильно подозревают в расправе над Элизой Дэвис, чье поистине дьявольское убийство так потрясло общественное сознание, мы вынуждены с сожалением отметить, что их труды, по состоянию на позднюю ночь субботы, пока не увенчались успехом»[138].

К июлю расследование так и не получило развития, о котором стоило бы написать, и пресса переключилась на другие темы. Дело осталось нераскрытым.

* * *

Почти ровно через год после убийства Элизы Дэвис схожая участь постигла другую женщину с тем же именем. Прозванная за изящество манер Графиней 25-летняя Элиза Гримвуд была проституткой. Она проживала в доме 12 по улице Веллингтон-террас (близ моста Ватерлоо) вместе с любовником Мэтью Хаббардом. Территорией Элизы была улица Друри-лейн, где она прохаживалась под газовыми фонарями возле одноименного театра. Если Графиня приводила домой клиента, Хаббард ретировался в соседнюю комнату, как это и было вечером в пятницу, 25 мая 1838 года. В тот вечер Элиза явилась с каким-то «хорошо одетым господином, довольно высоким, по виду — из приличного общества»[139].

Наутро, в начале шестого, Хаббард заглянул в спальню Элизы.

— Мне показалось, что передо мной какая-то куча одежды, но тут я понял, что это она [Элиза] на коленях, — рассказывал он. — Я нашел ее возле стула, который поставили между дверью и кроватью. С минуту стоял у двери. Потом наклонился, чтобы подобрать что-то вроде речного рака, но, когда оно выскользнуло у меня из руки, я догадался, что это колено покойницы, все в запекшейся крови[140].

Расследование возглавил инспектор Чарльз Фредерик Филд, сотрудник районного управления L (Ламбет). Сын трактирщика, Филд сперва имел намерение стать актером, но в 1829 году, сразу же после создания Столичной полиции, поступил туда на службу. Он быстро продвигался по служебной лестнице, «обладая более высокими стандартами образования и ума, нежели средний полицейский новобранец», и вскоре энтузиаста назначили в сомнительный район Ламбет с его «барами, театрами, проститутками и другими увеселениями». Войдя в спальню Элизы, инспектор стал наблюдать, как проводит осмотр вызванный хирург. Филду с трудом удавалось сдерживать эмоции: он знал Элизу еще с тех времен, когда работал на этих улицах простым патрульным. «Когда я увидел Графиню (я знал ее достаточно хорошо, чтобы при встрече заговорить с ней) лежавшей мертвой на полу ее спальни, с перерезанным горлом, — вспоминал он, — нетрудно поверить, что в голову мне пришло множество мыслей, какие поневоле приведут всякого в уныние»[141].

Лезвие рассекло ее трахею и левую сонную артерию. Вероятнее всего, убийца нанес удар сзади, пытаясь лишить Элизу жизни путем протыкания позвоночника. Ножевая рана в задней части шеи пришлась «чуть ниже правого уха, рассекши третий шейный позвонок и оставив спинной мозг неповрежденным, однако задев его оболочку». Кость позвонка отклонила намеченную траекторию лезвия, так что оно пошло выше, «произведя поперечное ранение». Сняв с Элизы пропитанное кровью платье, хирург обнаружил новую череду ужасов. Как выяснилось, ее ткнули ножом чуть выше левого соска, а кроме того, она получила две глубокие раны «в области живота, в недальнем расстоянии друг от друга». Эти колотые раны, отметил хирург, были нанесены уже после смерти. Орудием преступления, скорее всего, стал нож с длинным лезвием, заточенным с одной стороны[142].

Филд заподозрил, что преступление совершил Хаббард. Один из первых констеблей, прибывших на место, заметил, как Хаббард «тихонько прикарманил семь шиллингов серебром, лежавших на туалетном столике». Если последний клиент Элизы действительно заплатил ей эти семь шиллингов, совершил бы он убийство? А если совершил — ведь, наверное, забрал бы это серебро с собой? Так или иначе, Филд, как ни старался, не сумел выстроить убедительное обвинение против Хаббарда, и расследование постепенно сошло на нет[143].

The Morning Post назвала эту кровавую драму «бесчеловечным злодейством». По меньшей мере одна газета сравнила неразгаданное убийство Гримвуд с делом «несчастной Элизы Дэвис, которую нашли с чудовищно перерезанным горлом в баре „Королевского герба“». Воспоминания об этом злодеянии всплывут на поверхность полвека спустя. 6 сентября 1888 года The Telegraph напишет после смерти Мэри Энн Николс от рук другого маньяка, орудовавшего ножом: «Обладающие долгой памятью могут заметить странное сходство между Уайтчепелским делом{28} и печальной судьбой Элизы Гримвуд, которую почти полстолетия назад обнаружили в доме на Ватерлоо-роуд при подобных чудовищных обстоятельствах; ее убийцу так и не удалось найти»[144].

Есть предположения, что именно убийство Элизы побудило Чарльза Диккенса примерно в это время описать в романе «Оливер Твист», как злодей Билл Сайкс до смерти забил Нэнси. Воздаяние в конце концов настигнет Сайкса, когда разъяренная толпа исколотит до смерти его самого, однако в художественной литературе вообще нередки удовлетворительные развязки. Реальность же не столь снисходительна. Скотленд-Ярд ждали новые поражения[145].

* * *

Пожалуй, с Каиновых лет

Злодейства нет черней,

Ужаснее не видел свет

Средь самых мрачных дней

Деянья, что страшит наш край

И всех приводит в дрожь.

Был понедельник. Негодяй

Воздел свой жуткий