Альманах «Российский колокол» №5-6 2019 - Альманах Российский колокол

ничего не узнаю. Майн готт, сердце пошло вразнос… Лагерь был на этом месте… берёзы есть! Наши берёзы! Ворота были там, пленные заходили-выходили… Почему здесь ферма?

РАКУША. Прохоров построил на месте лагеря. А отколь тебе про лагерь известно?

КУРТ (подходит, всматривается). Здравствуй, камрад.

РАКУША. И вам не хворать, господа хорошие. Шо за хоровод у нас объявился?

КУРТ. Майн готт… Ра… Ра-куш-ка?! Это ты?!

РАКУША. Ну я. Старшой скотник Ракуша.

КУРТ. Не узнал, чёрт тебя забирайт?!

РАКУША. Погодь… мать честная! О ё-моё…

КУРТ. Херр старшина, шевели мозгами!

РАКУША. Чтоб я провалился… никак Курт?

КУРТ. Гутен таг, Ракушка. (Обнимает Ракушу.)

РАКУША. Гутен-гутен, Курт… Ай-яй-яй, сколько воды утекло!

КУРТ. Много. Вся жизнь. Теперь я буду делать, что подсказывает память. (Становится на колени.)

РАКУША. Ты чего, икона я тебе, что ль?! Навоз, коленки извозюкаешь! Да поднимись ты! Неудобно, люди смотрят!

КУРТ. Помнить добро всегда удобно.

РАКУША. Надо же… как с того света. Видать, шишкой стал. Это про тебя, что ль, Россия в лапоть звонит?

КУРТ. Я есть шишка в большом бизнесе. Нам надо быть временно одним. Где правление?

РАКУША. Вон за домами красная крыша.

КУРТ (сопровождающим по-немецки). У нас с ним одно прошлое, одна женщина, господа. Идите туда, на красную крышу. Я буду позже.

Сопровождающие уходят.

РАКУША. Ну, спрашивай. Чего тянуть кота за хвост.

КУРТ. Немножко жди. Мой механизм стучит бух-бух… (Глотает таблетку.)

РАКУША. Неужто не забыл Веру?

КУРТ. Часовой Ракуша был умней скотника Ракушки.

РАКУША. Ах ты, судьба – индейка, жисть – копейка. Надо же, до сих пор!

КУРТ. Где она?

РАКУША (поднимает палец к небу). Там.

Ударило Вассермана тьмой по глазам, стал он тощей белокурой бестией, как тогда, в сорок пятом, когда всё кончилось и всё началось для него, военнопленного.

КУРТ. Когда?

РАКУША. В сорок шестом. Вас из лагеря увезли, а через год её схоронили.

КУРТ. Как она… ушла?

РАКУША. Проще не бывает. В амбаре петлю из банта своего чёрного сделала, на шею надела и шагнула с табуретки. КУРТ. Ты открывал ворота перед этим… Мы ушли. А ты остался. Наверно, ты тоже любил её. Я это понял в Дюссельдорфе, когда брал жену, чистую и холодную, как форель. Ты тоже любил Веру?

РАКУША. Тоже?! Ишь ты… то-о-оже… Ты, небось, со своей форелью успел киндеров настрогать?

КУРТ. Два конопатый дылда.

РАКУША. А мне постель до сих пор кошка греет. И то когда мышей не ловит. То-о-о-оже…

КУРТ. Зачем она…. петля… табуретка?

РАКУША. Не доходит? Я тебя за ворота выпустил на ночь, с ней проститься. Думал, у тебя совесть не всю Гитлер высосал. А ты её обрюхатил. Дочь у ней родилась.

КУРТ. Дочь?! Доннерветтер!

РАКУША. После родов Верунька ещё с полгода держалась… Плюнут, лицо расцарапают, она утрётся и дальше идёт.

КУРТ. А ты молчал, когда какой-то сволочь плевал на её лицо?! Шифотный стадо… скоты!

РАКУША. Ну ты, шишка хренова! Ты нам державу кровью залил, пеплом засыпал и желаешь, чтоб мы за твоего нем-чонка ей ноги целовали?! Забыл, о чём тогда распинался: будь проклят Гитлер, Россия мир спасла!

КУРТ. Этого забывать нельзя. Мой дед и бабушка под Саратовом в земле лежат. Я есть дитя двух великих народов. Ракуша… дочь… жива?

РАКУША. Я её вырастил, выходил, замуж за тракториста Костяна выдал. Девчушка у них родилась, то исть твоя внучка, Оленькой назвали. Потом Горбач перестройкой по народу шарахнул. Колхоз развалился. Костян запил. Ночью повёз жену на тракторе кататься – и в овраг свалились. На кладбище рядом с Верунькой лежат.

КУРТ. А… внучка?

РАКУША. Вдвоём живём. Главный агроном. Ныне увидишь её в правлении. Ну, идём, что ли?

КУРТ. Подождём. Давай садиться: ноги… зер шлехт. Будем молчать, вспоминать.

Садятся, надевают маски – молодые лица. Между ними опускается забор – колючая проволока. Рядом с Куртом военнопленные. По другую сторону – часовой Ракуша. Горит костёр. Вальс Штрауса на губной гармошке.

КУРТ. Герр Ракуша!

РАКУША. Чего тебе?

КУРТ. Прошу разрешения говорить.

РАКУША. Можно. Покалякаем. Слышь, Курт, не пойму я вас. Ломаете на колхоз хребты от зари до зари. Кнутом не гоним, голодом не морим, как вы нас на своих фермах. Так чего стараетесь? Убей – не пойму.

КУРТ. На фронте смерть. Здесь – много жизни… Этот соловей… Огонь и тепло… Картошка от ваших женщин. В их глазах нет вражды, это потрясает. Ваша земля пахнет миром, здесь русский покой.

РАКУША. Председатель Прохоров на жуткий риск пошёл: вас к уборке картошки допустил. Ты, говорят, глаз на нашу бабу положил? Шуры-муры успел заквасить? Всё как у людей, надо же. Может, у вас и душа имеется?

КУРТ. Я человек.

РАКУША. Тебе до человека надо пуд соли съесть, бочки пота пролить. А там ещё поглядим.

КУРТ. Герр Ракуша, умоляю вас…

РАКУША. Говори, какая надобность.

КУРТ. Нас завтра увозят. Прошу дать полчаса.

РАКУША. Как это «дать»?

КУРТ. Мы копали картошку. Там была мадонна. Она сказала, где живёт. Я умоляю: полчаса проститься.

РАКУША. Вот это хва-а-ат! Время не теряешь, ай да фриц! КУРТ. Я прошу!

РАКУША. Ты чего мелешь? Полчаса ему… ты кто? Ты есть пленный, а я часовой. Да меня СМЕРШ за яйца подвесит.

КУРТ. Герр Ракуша!

РАКУША. Какой я тебе «герр»?! Не положено! А ну, отойди от заграждения!

КУРТ (отходит, садится на землю). О майн готт…

РАКУША. Полчаса ему проститься… Дёру дашь, а меня к стенке.

КУРТ. Герр старшина! Я не есть круглый идиот! Я не буду давать дёру!

РАКУША. Сказано тебе, не положено!

КУРТ. Я люблю её!

РАКУША. Чего-чего?

КУРТ. Я её люблю! Дай нам проститься.

РАКУША. Вот те раз… Когда ж вы успели?

КУРТ. Пусти меня! Проклятый забор! Нельзя жить, когда между люди – забор! Его надо ломать!

Бросается на проволоку, мнёт её.

РАКУША. Стоять! Стрелять буду!

Пленные оттаскивают Курта от проволоки. Он ложится.

Во ночка выдалась… слышь, Курт… пойми ты, дурная голова: я ж на посту! Под расстрел пойду в случае чего… Что тебе с этого прощания: увезут вас и, считай, с концами.

Появляется Вера.

ВЕРА. Захар!

РАКУША. Вера?! Вот это да… Пришла, значит… Ну спасибо, подарок прям… А то изболелся весь, неделю сентябрём смотришь, слова доброго не сказала.

ВЕРА. Здравствуй, Захар.

РАКУША. Доброго здоровьица, Верунчик! Ты это… присядь… Мы тут ящичек приспособим у костерка, ватничек на нём чистый!

ВЕРА. Не надо, я постою.

РАКУША. А чё