Российский колокол № 5-6 2020 - Коллектив авторов

* * *

По сравнению с твердостью металла тело мягко и податливо, как согретый в руках ребенка пластилин. Дождаться подхода поезда, глубоко выдохнуть и прыгнуть на рельсы. Недолгий, чуть слышный в шуме прибывающего состава хруст ломающихся костей, рвущиеся мышцы и связки. И ничего не жаль. Тишина, покой, небытие.

На ум Митрофанову внезапно пришли почти забытые еще со школьной поры строки Есенина. Когда бывало погановастенько на душе, как, например, сегодня, эти восемь строчек умудрялись слегка успокоить расшалившийся ум и даже помогали не натворить разных глупостей сгоряча.

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки и слова,

Не грусти и не печаль бровей, –

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

С. Есенин, 1925 г.

Конечно, глупо бросаться, пребывая почти в здравом рассудке, под колеса поезда, как истеричная морфинистка Каренина из известного всему миру романа Толстого. А разве жить, подчиняясь каждодневной бредовой реальности, не глупей?

Луарвик отвел взгляд с зеркальной поверхности рельсов, краем глаза выхватив из темного тоннеля блики света прожектора приближающегося к станции поезда. Он огляделся, словно решив в последний раз посмотреть на людей, которые еще не знают, что все они уже давно мертвецы. Такие же неживые, как и он.

Ни улыбок, ни глаз, ни эмоций. Ничего. Совсем ничего не видно через окуляры противогазов. Вокруг лишь одни движущиеся или стоящие фигуры. У которых нет лиц. Одинаковые и обязательные для всех резиновые мешки на головах со шлангами-хоботами (старого образца) или с банкой фильтра-воздухозаборника (нового образца).

Не понять, кто улыбается, кто куда смотрит, а кто просто дремлет в ожидании посадки в электричку.

К времени человеческих намордников все уже давно успели привыкнуть. Карантин тянется не первый год. За неношение перчаток и противогазов сначала штраф, затем принудительный привод в полицейский участок для составления протокола о неповиновении властям, потом обязательный арест и коллективная лагерная изоляция.

Поэтому не носить противогаз и перчатки стало себе дороже. Если сказать точнее, совсем невозможно. В метро, в любой транспорт, в магазины, в офисы и на работу без них все равно не впустит охрана. Выхода всего два: либо сидеть впроголодь дома, либо привыкать всем миром к вынужденным мерам безопасности.

* * *

Поезд уже высунул морду из тоннеля, собираясь подходить к границе станции. И вдруг в памяти Сергея молнией пронесся неприятный разговор со старым другом, который позвонил ему сегодня ранним утром.

Они, несколько старых друзей, ежегодно в разгар лета на пяти своих авто выбирались на природу. Вместе с женами, с повзрослевшими детьми. Кое-кто из них даже брал с собой в отпуск на несколько дней внуков. Запасались провизией, палатками, удочками для рыбалки и выезжали ранним утром по еще спящему городу куда-нибудь, где есть река или озеро, нет посторонних глаз, а главное, нет властей и полиции.

Конечно, никакие идиотские противогазы и защитные перчатки там не нужны. Если скрыться подальше от «благ» цивилизации, то риск встретиться с санитарным патрулем минимален.

Разводи себе костерок, ставь палатки, купайся, лови рыбку, общайся с друзьями, одним словом – отдыхай.

Луарвик уже лет десять жил один, что-то никак не складывалась его семейная жизнь. Но вот недавно внезапно повезло. Полгода назад познакомился с женщиной. Моложе его лет на десять. С виду мила, по разговору не глупа. Чем не пара в его зрелые годы? У Анастасии (так звали новую знакомую) дети уже выросли и жили отдельно. По ее рассказам, она была так же одинока и свободна, как и Сергей. Ну просто судьба делала ему подарок. Похоже, и Митрофанов приглянулся Насте. У обоих пара недель отпуска. Медовые деньки.

Решили поехать вместе в машине Сергея. Без преувеличения, он был в предвкушении счастья.

* * *

Отдохнули на славу. Накупались, каждый вечер разговоры у костра, уха. Днем снимались с места и перебирались на новый живописный участок. И погода не подвела. И компания приятная, давно все друг друга знают. Хорошо, душевно, как одна большая дружная семья.

Вернувшись в город через десять дней, Сергей сразу же предложил Насте жить вместе.

– Тебе ведь было хорошо со мной? Так давай больше не расставаться, – коротко и без лишних формальностей предложил он своей избраннице.

– Сережа, мне нужно подумать, – так же коротко ответила Анастасия. – Но почему-то я уже почти уверена, что мы с тобой будем вместе. Несколько дней мне нужно собраться, предупредить детей, а затем решим, как нам жить дальше.

Сергею этот ответ показался вполне разумным. Ведь не дети уже. Зрелые люди решают устроить совместный быт. Торопиться в таком серьезном вопросе действительно смысла нет. Десять лет жил один. Несколько дней потерпеть можно. На том и порешили.

* * *

А сегодня утром этот проклятый звонок товарища… После которого рухнуло все. Надежды, мечты, планы.

«Поезд приближается, куклы в противогазах готовятся к посадке… а к чему готовлюсь я?» – Луарвик снова опустил взгляд на зеркальный блеск рельсов.

Звонок Ромы Хондера застал Луарвика за утренним кофе.

– Привет, старик! Не разбудил? – Обычно Роман не звонил в такую рань.

– Привет. Завтракаю. Что-нибудь случилось? – кратко спросил Сергей, удивленный ранним звонком друга.

– Да как тебе сказать… Даже не уверен, стоило ли мне тревожить тебя. Но вроде не пустяк.

– Давай уже, не томи. Выкладывай…

– Помнишь на Алтае вечер после дождя? Мы тогда еще пошли с мужиками к дальнему оврагу поискать сухой валежник для костра.

– Помню, недавно ведь было.

– Тебя не удивило, что твоя Настя не с женщинами у палаток осталась, а увязалась с нами в лес?

– Да как-то не особо удивился. Ну пошла и пошла. Подумал тогда, пусть прогуляется перед сном. Не одна же она вечером в лес пошла, а с компанией друзей. Чего же тут странного, Рома?

– Ну, в общем, дело такое, старик. Когда все в овраг за дровами спустились и разбрелись, твоя Настя ко мне подошла. Никого в тот момент рядом не было.

– И что?! Ну чего ты тянешь, Роман?! – Сергей почувствовал внутреннее напряжение, в солнечном сплетении стал болезненно давить комок чего-то тревожного, гадкого, непредсказуемого. Будто проснулась в животе мерзкая семья липких, скользких червей и теперь шевелятся они там, ползают, обвивая кишки и