История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

расскажем лишь о том, что до сих пор известно немногим, дабы читатели нашей истории ясно поняли, что аксбриджские переговоры не могли привести к миру, устраивающему обе стороны, и что вожди Парламента уже тогда замышляли чудовищные деяния, совершенные ими впоследствии.

Когда стороны приступили к обсуждению первого вопроса, парламентские комиссары выдвинули следующие условия: уничтожить систему управления церковью посредством епископов, деканов и капитулов; ввести новое церковное устройство, наиболее согласное со Словом Божьим и обычаями лучших церквей; упразднить и совершенно запретить Книгу общих молитв, дабы отныне использовать вместо нее новое Руководство по богослужению (в нем также много говорилось о новом церковном устройстве, которое Парламент намеревался установить в замену прежнего и вместо канонов, равным образом подлежавших отмене); сверх того, король должен был принять Ковенант сам и утвердить парламентский акт, обязывавший к его принятию всеми подданными Его Величества. Затем королевским комиссарам вручили для ознакомления копии Ковенанта и нового служебника, и переговоры были отложены до следующего утра. В чрезвычайно пространном тексте Руководства по богослужению комиссары обнаружили много новых терминов, не известных англиканской церкви («конгрегациональный», «классный», «провинциальный», «синодальный»), а в Ковенанте - ряд непонятных выражений, которые его составители, сами толковавшие их по-разному, намеренно оставили двусмысленными. Желая уразуметь точное их значение, королевские уполномоченные подготовили в письменном виде вопросы на сей счет, каковые предполагалось вручить комиссарам Парламента на следующем совещании.

Незадолго до начала переговоров канцлер Шотландии граф Лоуден тайно явился к герцогу Ричмонду и попросил устроить ему свидание с канцлером Казначейства. Герцог охотно оказал ему эту услугу. Во время встречи с канцлером Казначейства Лоуден сообщил, что Парламент питает к нему, канцлеру Казначейства, большое предубеждение, ибо видит в нем наиболее упорного противника мира среди всех советников короля, но теперь у канцлера Казначейства появилась отличная возможность рассеять эти подозрения и сделаться благим орудием мира, убедив Его Величество пойти навстречу просьбам и пожеланиям Парламента.

Канцлер Казначейства ответил, что король искренне хочет мира, и специально его к этому склонять нет нужды, но если ему предложат нечто, противное его чести и совести, то ни один человек на свете не уговорит короля дать согласие; он же, канцлер Казначейства, нимало не заботясь о том, доброе или худое мнение составит о нем Парламент, сделает, со своей стороны, все возможное, чтобы король такие предложения отклонил. Лоуден был, по-видимому, разочарован столь категорическим ответом, но затем с большой откровенностью заговорил о предстоящих переговорах в целом и, выразив сожаление, что Шотландия, вопреки прежним своим намерениям и обещаниям, ввязалась в борьбу между королем и английским Парламентом и зашла так далеко, прямо заявил, что если король удовлетворит шотландцев в вопросе церковного устройства, то на прочих требованиях они настаивать не будут. Предложение это, как несогласное с совестью, справедливостью и религией, встретило со стороны канцлера Казначейства решительный протест, и в ходе переговоров эти два человека вступали между собой в спор и обменивались колкими репликами гораздо чаще, чем прочие комиссары.

Когда же на следующее утро герцог Ричмонд огласил заранее подготовленные вопросы, вестминстерские комиссары, явным образом обескураженные, удалились в соседнюю комнату на совещание, которое затянулось надолго. Стороны собрались вновь лишь после обеда, и граф Нортумберленд объявил, что хотя смысл терминов, почему-то вызвавших недоумение у комиссаров Его Величества, вполне очевиден, граф Лодердейл готов их специально разъяснить. Однако граф - молодой человек, не умевший излагать свои мысли связно и невозмутимо и к тому же говоривший не совсем разборчиво - еще более запутал дело своей неудачной речью, и комиссары короля потребовали на сей счет письменного разъяснения, без которого они не смогут дать ответ на уже сделанные им предложения. Требование это, нисколько не противоречившее правилам переговоров, установленным самим же Парламентом, сильно раздосадовало шотландцев, и граф Лоуден сердито возразил, что королевские комиссары, домогаясь письменного разъяснения совершенно очевидных вещей, лишь тянут время; после чего не без раздражения попросил их удовлетвориться устным ответом, дабы стороны могли наконец продолжить обсуждение.

Комиссары короля еще раз повторили, что подготовить ответ на предложения касательно Ковенанта и служебника они смогут лишь при условии ясного понимания употребляемых в них терминов, а потому вынуждены настаивать на письменном ответе; после чего, не отказываясь от своего требования на сей счет, согласились продолжить переговоры и заслушать на следующем заседании доводы богословов обеих сторон за и против епископального устройства церкви.

Со стороны короля в обсуждении церковных вопросов участвовали помимо д-ра Стюарда (одного из комиссаров), д-р Шелдон (впоследствии архиепископ Кентерберийский), д-р Лейни и д-р Ферн (впоследствии, соответственно, епископы Илийский и Честерский), д-р Поттер (впоследствии декан Вустерский) и д-р Гаммонд; со стороны Парламента помимо м-ра Александра Гендерсона (одного из комиссаров) м-р Маршал, приходский священник в Эссексе, один из виднейших проповедников своей партии и старший армейский капеллан, м-р Вайнс, священник из Уорвикшира и ученый человек (оба они были членами Собрания богословов и людьми весьма сведущими в церковных вопросах), м-р Чейнел, член совета Мертон-колледжа в Оскфорде, и еще несколько особ.

М-р Гендерсон в своем выступлении больше полагался на риторику, чем на логику. Он заявил, что перемены в церковном строе необходимы для сохранения государства, которое пребывает ныне в страшной опасности и не может быть спасено каким-либо иным способом; что сохранить прежние формы и церкви, и государства уже невозможно (и это признали в своей мудрости Парламенты обеих наций), и следует пожертвовать чем-то одним для спасения другого; что в жертву нужно принести епископальный строй, сам по себе нецелесообразный, противный религии и к тому же упраздненный во всех реформированных церквах Европы, кроме английской; что англиканские епископы со времени Реформации благоволили к папизму и упорно держались за католические порядки и обычаи, а недавно даже ввели новшества по образцу римской церкви, возмутившие протестантов Германии, Франции, Шотландии и Голландии; что их действия явились причиной войны между Англией и Шотландией, ирландского мятежа и нынешней Гражданской войны в Англии - и потому Парламент, стремясь к единству всех протестантских церквей (ибо только оно позволит уничтожить папизм), решил заменить старое и пагубное церковное устройство новым, согласным с благочестием и истинной религией, и теперь надеется, что король поддержит его в этом праведном деле, каковое непременно послужит к славе Его Величества. Далее Гендерсон сказал, что текст ответа, данного в старину одним английским королем на предложение изменить законы - “Nolumus leges Angliae mutare”[36] - заключает в себе неточность,  ибо ни один король не мог поставить себе за правило запрет на любые изменения в законах; напротив, большинство королей изменяли законы ради блага подданных,