Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов

– Виновна, – сказала Камелия Пакс. – Я буду голосовать за это. Нравится играть в бога, демон?

– Ну-ну-ну-ну-ну, коллега, – выставил руки Шат. – Мы все иногда вскрываем… существ. Для пользы науки… магии… общества.

– Вы тоже вскрывали фей, – констатировала Камелия Пакс.

Она мысли читает, что ли?!

Вообще да, но не сейчас. Она просто видит сердца.

– Мэтр Дегатти, зачем вам это ужасное существо? – спросила фея. – Вы пригрели и взращиваете чудовище. Все ему спускаете. Совершенно не пытаетесь исправить. Ведь можно же склонить мать ваших детей к добру, пока не поздно. И что произошло? Теперь мы все здесь.

– Я не чудовище, просто у меня нет морали, – ответила Лахджа. – И это к делу не относится. Потому что я не считаю убийство микроорганизмов преступлением.

– Они разумны. Они испытывали боль, у них были чувства. И вы их всех убили.

– Я просто напомню, что это хомунции, – сказала Лахджа. – Они жили по несколько дней.

– Какая разница? Это были разумные существа. Вы отняли у них эти несколько дней.

– Ну, для начала мы их им дали. Их цивилизация вообще не могла существовать без подкормки извне. Они развились из первобытного состояния только благодаря Астрид. Но они начали войну на уничтожение и вплотную подошли к своему Апофеозу. Я решила, что будет интересно стереть их прогресс и надоумить Астрид впредь давать им удочки, а не рыбу.

– Демон, – хмыкнул Магуур.

– Будет интересно, – усмехнулся Ганцара, с любопытством глядя на Лахджу.

– Я напоминаю ученому совету, что они были выращены искусственно, – возвысила голос демоница. – Если бы я выращивала гомункулов и решила уничтожить неудачные образцы – вы бы тоже меня осудили, даже если бы они были разумны?

– Это скользкая тема, – уклончиво произнес Шат. – У нас каждый такой случай рассматривается индивидуально.

– В любом случае я напомню, что все хорошее в своей жизни и само свое существование они получили в основном благодаря моей семье.

– Это не дает вам право им вредить, – заметила Илла Аборио. – Если вы приютили и накормили бродягу, это не значит, что вы имеете право его зарезать. Если вам мешали те хомунции, вам следовало просто их… освободить. Выпустить в лес.

– Где они очень быстро бы умерли, – закончил Шат. – Коллега, подобные формы жизни не очень приживаются в дикой природе. Что мы, собственно, и видели, если я правильно понял предысторию.

Он взял несколько листов со стола, бегло их просмотрел и добавил:

– Ну вот, да. Они жили в кастрюле. Все верно?

– Да, это я ее нашла! – крикнула Астрид. – На кухне!

– На кухне, – вкрадчиво сказала Лахджа. – Не в лаборатории. В доме, полном трупов. Что они там делали, а?

– Мэтр Сарразен? – повернулся к присутствующему префекту Локателли.

Тот чуть повел головой, и рядом сформировался эмоционал Память. Он зачитал несколько выдержек из протокола по делу о гибели Гурима и Ярдамилы Дегатти. По ним выходило, что хотя причиной смерти и стал опасный… взрывоопасный гомункул, это была совсем другая форма жизни, никак не относящаяся к астридианцам.

– Но вы ведь не выяснили, при каких обстоятельствах он выбрался из темницы, – улыбнулась Лахджа. – Какая-то… неочевидная причина. Замок каким-то образом сгнил… и почему-то этого никто не заметил… только замок, ничего больше вокруг. Как же так?

– Мы допрашивали погибших Гурима и Ярдамилу, – произнес Сарразен. – Это был гомункул, способный менять свое агрегатное состояние. Он перешел в состояние газа, что весьма удивило его создательницу и ее мужа. К сожалению, это оказалось последним, что они успели почувствовать.

– Вот бы его изучить… – одновременно сказали Лахджа и Шат.

– Окутав внутреннее пространство дома, он погиб.

– Да, вы это знаете, – согласилась Лахджа. – И я это тоже узнала… потом. От родителей мужа. А на тот момент я ничего этого не знала, и Майно тоже не знал, потому что вы ничего этого Майно не рассказали.

– На деле был гриф высокой секретности, а мэтр Дегатти тогда не был членом ученого совета.

– Ну и пеняйте тогда на себя. Моя четырехлетняя дочь просто нашла смешных таракашек и игралась с ними. Я ей позволяла… пока таракашки не изобрели оружие массового поражения. И тогда я подумала о родителях мужа и решила, что Парифату хватает и Зодчих.

Вот это оказалось сильным аргументом. Волшебники как-то сразу смолкли и задумались. Даже фея Камелия Пакс как будто заколебалась.

Но все-таки ее это не убедило. Она сложила крохотные руки на груди и сказала:

– Это демагогия. Демон, не пытайся подтянуть заботу о благе мира к своему эгоистичному желанию играть с чужими жизнями.

– Бельзедорово семя, меня кто-нибудь слышит вообще?! Вы пытаетесь засудить человека, коренного мистерийца из старой семьи, из-за ХОМУНЦИЕВ! Тля, да кому не срать на хомунциев?! Кроме блев… кроме феи!..

– Мэтр Альянетти, успокойтесь, – попросила Кайкелона Чу. – Вы на суде.

– Нет, мэтр Альянетти в чем-то прав, – задумчиво сказал Ганцара. – Это микромир. Я задаюсь вопросом, должны ли наши понятия о добре и зле распространяться на тех, кого не видно невооруженным глазом. А если они распространятся – что с этим делать? Нам всем шагу не ступить? Мы не виноваты, что несколько крупнее их.

И он издал странный звук, похожий на пиликанье скрипок.

– При чем тут размеры? – пробурчал Харабба. – Демон целенаправленно их загубил.

Он неприязненно воззрился на Лахджу сквозь черные очки. Даже сквозь них взгляд великого порченика вызывал… дискомфорт. Что-то вроде легкой чесотки по всему телу.

Каково же от этого приходится смертным?

– Коллеги, позвольте спросить, – тихо сказала Камелия Пакс. – Вы считаете, что если разумному существу нельзя заглянуть в лицо, то его жизнь ничего не стоит? Меня можно убить мухобойкой. Моя жизнь менее ценна, чем ваши?

– Но вам можно заглянуть в лицо, – пожал плечами Ганцара.

– Коллеги, коллеги, речь не об этом, – вскинул руку Эллеканто Шат. – Мы все здесь волшебники, и мэтра Дегатти мы тоже судим, как волшебники волшебника. Мы не жрецы Медеора. Мы не проповедуем безграничное милосердие и не осуждаем жестокость в принципе. Мы осуждаем бессмысленную и неоправданную жестокость при работе с… существами.

– Продолжайте, коллега, – с интересом произнес Локателли.

– Так вот. Как я это вижу, как адепт Монстрамина? Поставьте себя на место мэтра Дегатти и его супруги… кстати, прекрасная прическа.

– Спасибо, – улыбнулась Лахджа.

– Так вот. О чем я?.. Да. Поставьте себя на их место. Вы после долгой отлучки возвращаетесь в дом, где погибли ваши родители. Там находите остатки их экспериментов. Вы уничтожаете их, как явно бесполезные и потенциально опасные. Там ведь были остатки и других экспериментов, верно?

– Да полный подвал, – хмыкнул