Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов

– …Пап, а ты что, достал балерину из машины?

– Да, она так понравилась малышке Лурии… Подарю ей в следующую встречу.

– Она очень обрадуется. Ну я через месяц тогда за вами заеду, хорошо? Фестиваль Бриара – это что-то невероятное, вам понравится!

– Будем ждать, крольчонок…

…Темнота и тишина. Ни мамы, ни папы. Только старая елочная игрушка смотрит на Лахджу нарисованными глазами…

– Вот так живешь-живешь, а потом бац – и ты внезапно смертен, – донесся насмешливый голос.

– Кто это сказал?! – вскинулась Лахджа. – Ты… а ты что здесь делаешь?!

Раздался звук смыва, и из туалета вышла упитанная фигура. Он был в облике человека, но Лахджа все равно сразу распознала старого… приятеля. Не столько своего, сколько бывшего мужа, но Князь Тьмы Асмодей – не из тех, кого легко забыть… хотя и очень хочется.

– Сочувствую твоему горю, – сказал он без тени сочувствия. – Бедная одинокая сирота.

– Это ты?.. – нахмурилась Лахджа.

– Нет, это не я, – хохотнул Асмодей. – Это король Дании. К твоим услугам.

– Я говорю – это ты устроил?.. Из мелкой мести?.. или подлости?.. злой шутки?..

– Да было бы за что мстить, – фыркнул демон. – Они и так бы скоро померли. Это же людишки, они гаснут, как пламя свечи.

– Тогда не понимаю. Что ты тут делаешь?

– А так просто. Заглянул посмотреть, как ты заливаешься слезами. Где они, кстати?

Лахджа отвернулась. Да, она не проронила ни слезинки, но уж не перед этим жирным бесом ей оправдываться. Многие переживают горе с сухими глазами.

– О-о-о-ой!.. – обрадовался Асмодей. – Твоя демоническая натура почти дожрала все остальное. Приятно это видеть. Еще немного, и сможешь вести нормальное существование. Признаться, я рад за тебя. Это как увидеть калеку, который наконец-то встает на ноги.

– Ты за мной следишь? – с отвращением спросила Лахджа. – Зачем?

– Приглядываю, – сказал Асмодей, беря из шкафчика текилу. – Ты мне интересна как объект. Может, ты моя будущая коллега. Люблю, знаешь, процесс падения. Есть в нем своя особенная красота – просто нужно видеть его весь, с начала и до конца. Иногда это растягивается на годы. Иногда – на века.

– Надо будет дойти до Люцифера и сказать, чем ты занят в рабочее время. Но раз уж ты здесь… ты ведь должен знать, куда попали мои родители. Они были лютеранами… ты ведь в курсе?

– Я не слежу за судьбой каждой христианской душонки. Это сложная логистика… хотя ладно, за этими следил.

Лахджа вперилась в демона мрачным взглядом.

– Ох, где же они, где же они… – закряхтел тот с наслаждением, вынимая засаленный блокнот. Из кармана посыпалась всякая мелочевка – скрепки, бумажки, колечки от банок с пивом, использованные презервативы. – Надо посмотреть, надо свериться с реестром…

Лахджа терпеливо ждала. Она давно усвоила, что в общении с Асмодеем лучшее, что можно сделать – просто игнорировать его клоунаду. Тогда ему станет скучно, и он прекратит.

Подыгрывать следует лишь если он в состоянии куража или нажрался. Потому что иначе он озвереет.

А злиться нельзя ни в коем случае. Потому что тогда ему станет весело, и он удвоит усилия. А это может привести уже к печальному исходу.

– Ладно, в Раю они, – с каким-то разочарованием наконец сказал Князь Тьмы. – Тьфу. Какие хорошие люди, и какая непутевая шлюшка-дочка. Хочешь их навестить?

– А можно? Меня пустят?

– Нет. Разумеется, нет. О-о-о, зря я это сказал. Было бы приятно взглянуть, как Уриил гонит тебя в шею. Знаешь Уриила? Это такой верзила с огненным мечом и аллергией на демонов.

– Ясно.

– Ты что-то какая-то квелая. И скучная. С чего бы это?.. ах да, родители. Точно. Думаю, еще пару дней это будет тебя тревожить.

– Вероятно, – сухо ответила Лахджа. – Я пойду.

– Стой. Это что, все? Разве тебе не нужны связи, чтобы достучаться до моих бывших коллег? Даже чтобы просто встретиться со своими родителями, тебе придется пройти через очень-очень много бюрократии, и тебе все равно скажут «нет». Потому что ты демон. Проклятая душа. Тебя даже некому отмаливать. Да тебя и не отмолишь.

– Какой же ты липкий, – с омерзением сказала Лахджа, открывая окно и беря сумки. – Что тебе надо от меня? У меня ничего нет. А поиздеваться тебе и в Аду найдется над кем.

– Просто хотел усугубить твои страдания, – обезоруживающе улыбнулся Асмодей. – Осквернить твое горе. Чтобы даже о дне смерти своих родителей ты не смогла вспомнить, не вспомнив… это.

И он оглушительно пернул. Лахджа замерла, борясь с желанием врезать в жирную ухмыляющуюся харю. Мучительно хотелось, но… но он ее провоцирует.

Может быть, однажды, когда-нибудь потом.

– Спасибо за попытку развеселить, – отчужденно сказала она. – Тронута.

– Обращайся, – ухмыльнулся Асмодей. – Мы же не чужие друг другу. Кстати, хочешь перечпокнуться?

Лахджа перемахнула через подоконник и захлопнула за собой окно. В другое время она бы не оставила Князя Тьмы одного в доме родителей, но какая теперь разница? Она забрала все, что имело хоть какую-то важность, а папин алкоголь пусть уж Асмодей распивает, если ему хочется.

У Лахджи в этом мире больше ничего нет.

Глава 30

Потолок «Шести элементов» скрывался в клубах дыма. Курили почти все. Манористы по очереди касались разноцветных узоров, ткали мановое плетение, пытались предугадывать ходы противников и дымили, дымили трубками.

Заканчивался третий день фестиваля Бриара. Завтра закрытие, завтра вручат очередную премию Бриара, сегодня тоже состоялось немало мероприятий, но солнце село, и волшебники разбрелись по клубам и пабам. Везде поднимались бокалы, велись дискуссии и обсуждались последние новости.

А любители маноры стеклись сюда, в «Шесть элементов». Во время фестивалей Бриара здесь особенно людно, потому что в Мистерию наезжают волшебники со всего мира, и многие живут там, где в манору сыграть абсолютно не с кем.

В дни фестиваля они оттягиваются за весь год.

За одним из угловых столов сидел ректор Униониса, профессор Майно Дегатти. Он как раз сделал ход Смертью, и дрожащая черная линия поплыла вглубь, вклиниваясь в торжествующий радужный узор Вератора.

– Удачное решение, – улыбнулся дружбомаг. – Но это ненадолго оттянет твой конец.

– Угу, – мрачно кивнул Майно.

Сегодня он играл тускло, без азарта. Теперь, с ректорским жалованьем, мог хоть каждый вечер сидеть в «Шести элементах», но почему-то именно теперь это стало неинтересным. Манора – собственно, не азартная игра, а логико-магическая, но на деньги в нее играют многие, и Майно Дегатти прежде оставлял за этими столами те несметные состояния, что несколько раз сколачивал какими-то причудливыми путями.

Но теперь интерес спал