Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

канонического права[2041], доверенное лицо короля Кипра Жана II[2042], впоследствии, как мы видели, становится архиепископом Тарса, епископом Пафоса и архиепископом Никосии[2043]. К концу правления Лузиньянов на Кипре и в венецианский период некоторые представители кипрских знатных семей, постепенно перебирались на Запад навсегда. Уже известный нам Янус Подокатар, выпускник Падуанского университета, во время тяжбы с Лудовико также постоянно проживал в Венеции[2044]. Другим успешным представителем фамилии, как мы уже видели, был доктор медицины Лудовико Подокатар, благополучно закончивший свои дни кардиналом римской церкви. Его карьера служит блестящей иллюстрацией стандартного пути проникновения в западноевропейское общество для кипрского аристократа. В конце XV–XVI вв. Подокатары весьма многочисленны в Падуе и Венеции. В нашем списке мы находим восемь представителей этой семьи, которые в венецианский период обучались в университете Падуи. Некоторым из них удалось занять престижные места в университете. Так, в 1546 г. Проспер Подокатар станет профессором гражданского права в университете Падуи[2045]. Таким образом, только хорошее образование, деньги и юридический статус позволяли киприотам войти в европейское общество и чувствовать себя в нем полноценными и полноправными членами.

Гурри, Флатро, Оде и Синклитико изначально не принадлежали к родовой кипрской знати, к "nobiles". Однако XV в. они также, как и Подокатары, играли исключительно важную роль при дворе кипрских королей. В XV в. им постепенно удается получить и статус "miles", и называться "nobiles". Выходцев из всех названных семей мы видим среди студентов университета Падуи. Гурри — фамилия сирийского происхождения, имели статус «белых генуэзцев». В 1417 г. Жак Гурри, студент юридического факультета в Падуе, а затем доктор гражданского права, назван "miles"[2046]. Это была исключительно влиятельная личность при Янусе Лузиньяне и Шарлотте де Бурбон, и еще более влиятельная при Жане II. Именно с его всевластием связывает Перо Тафур недовольство, поднявшееся среди населения Никосии, которое потребовало от короля Януса либо отставки, либо даже казни фаворита. Под давлением восставших, среди которых была вся столичная знать, король был вынужден удалить судью Жака Гурри от двора на один год[2047]. При Жане II его карьера поднимается стремительно. Он судья, виконт Никосии, аудитор, камерарий, посол, наконец, канцлер (или вице-канцлер) королевства. Он же владелец многочисленных казалий, пожалованных ему королем. В 1441 г. он назван "гражданином Генуи"[2048]. Несомненно, имеется в виду статус "белого" генуэзца. Был похоронен как настоящий кипрский нобиль в соборе св. Софии в Никосии, и на его надгробной плите помещен фамильный герб с изображением орла[2049]. Следовательно, уже в начале XV в. идет процесс аноблирования этой семьи. В 1448–1457 гг. Жак Гурри является виконтом Никосии[2050], а в 1470-е годы еще один представитель этой же семьи с таким же именем Жак Гурри[2051] является аббатом Арро (de Arro) в Пьемонте[2052]. Двух других представителей этого рода мы видим в Падуе среди студентов-медиков во второй половине XV в. Точно известно, что их обучение финансировалось из фонда Пьера де Кафрана. Причем сын, Томас Гурри, идет по стопам отца, Филиппа Гурри[2053]. Второй же сын Филиппа Гурри Марк Антоний, который, судя по всему, изучал право, не пожелал вернуться на Кипр. В 1512 г. он назван civis Падуи[2054].

Оде были «белыми венецианцами»[2055]. Они также присутствуют в университете Падуи. В 1439–1440 гг. Андреас Оде назван в актах Падуи сыном знатного киприота (Andreas Audet filius ser Ambut de Cipro, nobilis de Nicosia). Получив в университете Падуи степень доктора канонического права[2056], он стал архиепископом Тортозы[2057]. В XVI в. в университете Падуи также присутствуют выходцы из фамилии Оде[2058].

Флатро — по происхождению автохтонные греки — появляются в источниках в середине XIV в. Однако их стремительное восхождение также начинается в XV в., когда они породнились с королевской фамилией[2059]. Между тем, они помнят о своем греческом происхождении и, очевидно, остаются грекоязычными. В 1563 г. эпитафия одного из них, Александра Флатро, написана не по-латыни, как это приличествует кипрской аристократии, а по-гречески[2060]. Среди кипрских студентов в Падуе мы обнаружили всего двух отпрысков названного рода, которые в первой половине XVI в. изучали там искусства и медицину[2061].

Другим греческим родом была фамилия Синклитико. Они также были приближены к королевскому двору в XV в. и стали известны на Кипре как придворные врачи, секретари, военные[2062]. Кажется, медицина являлась семейным делом Синклитико. Один за другим они при финансовой поддержке фонда Пьера де Кафрана отправляются в Падую для ее изучения[2063]. Исключительно многочисленны и активны Синклитико были в Венеции XVI в.[2064] Остававшимся на Кипре перед турецким завоеванием пришлось, судя по всему, выбрать для себя военную карьеру независимо от полученного прежде образования. Так, Пьетро Паоло Синклитико, находившийся в университете Падуи в 1537 г., Жуанн (Zuanne) Синклитико и Сципио Караффа возглавили в 1570 большой отряд киприотов в 48 тыс. человек, состоявший в основном из крестьян, для защиты острова от турок[2065].

Желание кипрской знати получить именно медицинское образование симптоматично. Оно указывает на резкий подъем статуса врача в обществе и кардинальное изменение отношения к медицине в целом, которую стали воспринимать как науку. Уровень развития медицины является одним из самых важных показателей состояния здоровья и цивилизованности любого общества. Эпоха крестовых походов открыла путь народам Востока и Запада для знакомства и взаимного обогащения медицинской практики. Европейцам, попавшим в абсолютно новые, непривычные для них природно-климатические условия Востока, предстоял долгий период адаптации, борьба с многими болезнями, нехарактерными для Европы, постижение местной медицины, опыта и образа жизни. Франки, поселившись на Востоке, постепенно учились у местных врачей, перенимали их знания и постигали их секреты[2066]. Если в XII в. латинские врачи, по мнению арабских авторов, имели самые скудные познания в медицине, а для начала врачебной практики им было достаточно получить хартию епископа[2067], то к XV в. они поднимаются до уровня специалистов с университетским образованием, имеют звания магистров и профессоров. Если в XII–XIII вв. латиняне Востока, включая королей, предпочитали лечиться у арабских и сирийских врачей, а иерархи латинской церкви на Кипре издавали запреты принимать помощь от медиков-иноверцев[2068], то во второй половине XIV–XV в. личными врачами кипрских королей становятся сначала европейские, а затем и кипрские медики. Если в XII — начале XIV вв. профессия врача не считалась в государствах крестоносцев особенно престижной и приравнивалась скорее к ремеслу, нежели к науке, то со второй половины XIV–XV вв. резко повышается социальный статус врача[2069]. Среди кипрских врачей