Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

а также не отличался особой дисциплинированностью. Отныне меч крестоносца направляется не только против мусульман-сарацин, а экспансия направляется не только к Гробу Господню ради его освобождения и защиты, но и против любого врага католической церкви, будь то схизматики греки, еретики или язычники в самой Европе, неугодные и непослушные римской курии европейские короли. "Militia Dei" все более превращалась в "Militia Sancti Petri". Таким образом, в неписанный закон крестоносного движения были внесены серьезные изменения. В то же время, флаг первых крестоносцев и их идея священной войны будет сохраняться и использоваться во все времена. Переосмысление задач крестоносного движения Апостольским престолом, поворот в сознании самих крестоносцев, расширение ареала их деятельности вели к появлению и постепенному углублению пропасти непонимания, несовпадения интересов европейских крестоносцев и латинян Востока, разделив крестоносцев на восточных (местных) и европейских. Ярчайшим образом это проявилось в войнах киприотов с Фридрихом II Гогенштауфеном и в борьбе за иерусалимскую корону Лузиньянов с Карлом I Анжуйским. Во время крестового похода Фридриха II латиняне Востока впервые выступили против европейских коллег. Местные элиты не только отказали в поддержке, но и нанесли сокрушительное поражение своим же единоверцам. Это не была демонстрация силы, но это была демонстрация собственных убеждений и принципов существования. К XIII в. на латинском Востоке поднялась новая знать, не желавшая делиться властью с пришельцами из Европы. Поэтому идея германских императоров присоединить латинский Восток к своим владениям была обречена на провал. Лузиньянам удалось не только отстоять свое право на кипрский и иерусалимский трон, но и вывести свое королевство на международную арену как экономически и политически сильнейшее государство крестоносцев, с мнением которого невозможно не считаться и военный потенциал которого невозможно не учитывать.

Традиционное отсутствие единого командования у крестоносцев, плана военных действий, дисциплины не позволили отстоять Иерусалимское королевство в 1291 г., вносили разобщенность в их ряды, заставляя местных латинских правителей заботиться о своей безопасности самостоятельно. В то же время, противостоять натиску мусульманских соседей было не под силу ни одному из них. Это осознавали и на Западе и на Востоке. С этой точки зрения папа, как организатор, вдохновитель экспедиций, защитник интересов латинян Востока, строго выполнял свои обязательства. Когда в XIV в. латиняне Востока и, соответственно, крестоносцы получили новый вызов, когда турки эмиратов Малой Азии уже грозили не только дестабилизацией морских торговых путей, пиратством или наложением дани, но и прямым завоеванием латинских территорий, Апостольский престол сделал максимум возможного для создания антитурецкой коалиции Запада и Востока. Римская курия, руководствуясь идеей борьбы с любыми врагами веры, подняла крест против турок и смогла мобилизовать силы европейцев, создав военно-морской альянс под названием "Священная лига". Кипрское королевство, имея силы и материальные средства, вместе с государством госпитальеров на Родосе стало участником всех возможных крестоносных союзов, направленных на борьбу с турецкой угрозой. Включение Лузиньянов в "Священную лигу" — лучшее признание их дипломатических и военных успехов. Несмотря на то, что результаты деятельности антитурецкой коалиции оказались весьма скромными, она навсегда развернула вектор крестоносного движения в сторону турок. С 1330-х годов меч крестоносцев будет направлен именно против них, а не против Египта, как прежде и как это было изначально заложено в крестоносную идею. В то же время, войны с турками способствовали профессионализации крестоносного движения. С ними воевали без особого желания и даже без особой идеи, а исключительно из необходимости защиты собственных территорий. После кипро-генуэзской войны 1373–1374 гг., поставившей кипрскую экономику на грань катастрофы и невероятно ослабившей Лузиньянов политически, Кипр остался за рамками активного крестоносного движения. За Кипрским королевством, как за государством крестоносцев, сохранилась лишь пассивная функция приема и размещения беженцев из завоеванных турками областей.

Единственный относительно крупный крестовый поход позднего средневековья против Египта состоялся в 1365–1367 гг. и ознаменовался кратковременным завоеванием крупнейшего египетского портового города Александрии. Эта экспедиция своей славой обязана, прежде всего, яркости личности кипрского короля Пьера I Лузиньяна — ее вдохновителя и лидера. Кипрский монарх блестяще использовал крестоносную риторику для собирания сил европейских крестоносцев ради осуществления практических целей собственного государства, а именно: дестабилизации египетского рынка и завоевания торговых привилегий для кипрского купечества в портах султана равных тем, которыми обладали итальянские морские республики. К латинянам и на Кипре, и в других областях Романии приходит осознание необходимости развивать собственный рынок и интегрировать его в региональный и международный, не разделяя купечество по вере или этносам. Добиваться этого более предпочитали дипломатическими средствами. Попытка же Пьера I Лузиньяна получить желаемое силой оружия имела исключительно негативные последствия. Энтузиазм европейских крестоносцев оказался кратковременным, а запас прочности египетской экономики и политическая твердость султана — значительно выше ожидаемых. В связи с этим крестовые походы кипрского короля не только не достигли желаемого результата, но и привели к глубочайшему внутриполитическому и экономическому кризису на острове, в одночасье превратив славного короля в ненавистного тирана. Король не учел того момента, что в середине XIV вв. крест в отношении Египта уже не являлся цементирующим средством. Идея стала неспособна собирать под свои знамена сколько-нибудь значительные объединенные силы европейских крестоносцев. Крестоносная активность кипрского монарха со всей очевидностью обнажила весь прагматизм крестоносного движения позднего средневековья, наличия в нем мощнейшего экономического фактора, все большей коммерциализации крестоносной идеи. Поздние крестовые походы собирали силы под свои знамена ради осуществления двух задач: защиты латинских территорий и охраны торговых путей, а также доступа к рынкам Востока ради достижения максимальных торговых выгод. В отношении Египта в XIV–XV вв. всегда превалировал второй фактор. Купечество итальянских морских республик, со своей стороны, никогда и не скрывало экономических приоритетов в любом крестовом походе, умело при этом вуалируя голый утилитаризм постоянным, заметим не бесплатным, участием во всех крестоносных экспедициях в качестве, главным образом, кредиторов, снабженцев и перевозчиков. Крестоносная идея не станет органической частью их культуры, не породит куртуазную культуру, как это произошло в среде французского рыцарства. Напротив, итальянские морские республики смогли реализовать и рационализировать политические успехи крестоносцев, получая за свое участие от крестоносцев привилегии, деньги, земли, завоеванные их оружием, политическое влияние, а от Папы, как настоящие крестоносцы, отпущение всех грехов и спасение. Между тем, профессионализация крестоносного движения проникает и в их среду. Генуэзцы допускали обращение за помощью к Папе для защиты Фамагусты (равно как и других колоний — Перы, Каффы, Хиоса), сами при этом профессионально выстроив ее оборону. Венецианцы — постоянные участники Священной Лиги, установив протекторат над Кипром (с согласия Египта) в 1489 г., стали профессиональными крестоносцами, взяв на себя бремя защитников острова от турок и возвратив острову роль базы, форпоста крестоносцев в Восточном Средиземноморье. Чувство обязанности защищать