Легенды и мифы пригородов Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

утверждению знатоков, мебели. Будто бы она в свое время принадлежала Таврическому дворцу, но была оттуда распродана и только в 1880-х годах приобретена императором Александром III для Гатчины.

В то время Гатчинский дворец становится официальной резиденцией русского императора. После гибели своего отца императора Александра II от рук террористов Александр III почти безвыездно жил в Гатчине, сторонясь многолюдного Петербурга. По воспоминаниям современников, его «все боялись как огня». Рассказывали, как один из министров пытался организовать срочную встречу царя с послом какой-то великой державы. Александр в это время сидел на берегу пруда с удочкой в руках. «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать», – будто бы велел он передать министру.

К этому периоду относится легенда о таинственном исчезновении из Гатчинского дворца знаменитой коллекции оружия Александра III. Если верить фольклору, она была просто украдена и до сих пор будто бы находится в одном из заброшенных подземных ходов Гатчинского парка.

Под стать строгой и сдержанной архитектуре дворца складывались и судьбы его владельцев. В 1783 году после смерти Григория Орлова Екатерина II выкупила Гатчину у его наследников и в том же году, дабы держать наследника престола подальше от двора, специальным указом подарила Павлу Петровичу «мызу Гатчино с тамошним домом».

Начинается знаменитый тринадцатилетний так называемый «Гатчинский затвор», или «Гатчинское сидение» – долгое и мучительное ожидание смерти царствующей императрицы-матери. Правда, на первый взгляд, все выглядело вполне пристойно. Павел Петрович и его жена Мария Федоровна живут тихой сельской жизнью, без особенных претензий. В светских кругах Петербурга их называют то «Гатчинскими отшельниками», то «Гатчинскими помещиками». Ну занимается наследник муштрой и дрессировкой своих солдат, ну одевает их в странную, на прусский манер форму, ну награждает неизвестными в столице орденами…

Между тем 1783 год становится переломным в истории Гатчины. Едва став хозяином орловских охотничьих угодий, Павел начинает строить казармы для так называемых «Гатчинских войск», командиром которых он сам себя назначил. Зеленый луг перед дворцом превращается в плац-парад с каменными бастионными стенками. Вокруг дворца появляются рвы, наполненные водой, над которыми нависают подъемные мосты. Гатчина принимает вид образцового военного поселения, миниатюрной Российской империи, какой ее хотел бы видеть напуганный французской революцией будущий император. Об атмосфере, царившей тогда в Гатчине, можно судить по сохранившемуся анекдоту:

– Разводы на мостах плохие, – раздраженно бросил Павел Петрович встречавшему его с прогулки фон Палену.

Наутро все мосты в Гатчине были расписаны свежими разводами.

Пройдет еще совсем немного времени, и Гатчину станут называть «Гатчинской империей», а приверженцев Павла – людей «без хороших манер, но со смелостью в походке и взгляде» – «гатчинцами».

Скульптуры у Большого Гатчинского дворца

Свой современный облик дворец также приобрел при Павле. В 1790 году архитектор Баженов предлагает проект его перестройки. По замыслу зодчего, это должно было быть грандиозное сооружение, превосходящее все до сих пор созданное не только в России, но и в Европе. Фасад дворца должен был вытянуться вдоль Белого озера на полтора километра. Однако стесненность в средствах заставила наследника отказаться от этой циклопической идеи. Перестройку осуществил Винченцо Бренна. Он перестроил флигели, надстроил боковые служебные корпуса и почти полностью изменил внутреннее убранство дворца.

При Павле I в Гатчине начинал свою головокружительную карьеру Алексей Андреевич Аракчеев – будущий граф, будущий временщик при сыне Павла I Александре I. Аракчеев намного переживет и того и другого императора. Он умрет в 1834 году при Николае I, и всю свою жизнь будет нести тяжкое бремя своей дурной репутации. «Гатчинский капрал», или «Змей горыныч» – так его единодушно называли во всех слоях петербургского общества.

В 1796 году, со вступлением Павла на престол, «гатчинцы» оказались востребованными. Они пополнили собой петербургские конногвардейские полки. Их казармы в Гатчине заняли гвардейцы Ее Величества Кирасирского полка. В повседневном обиходе их так и называли: «Гатчинские», или «Синие кирасиры» – по отличительному цвету воротничков, погон, конских чепраков и тому подобному. По традиции, идущей от павловских времен, гатчинских гвардейцев среди обывателей не жаловали. В известном нам «Журавле» о них пели: «Кто в старушках знает толк? – Кирасирский славный полк» и «Как старушку соблазнить, надо гатчинца спросить».

В частушках начала XX века служба в Гатчине почему-то особенно беспокоит провинциальных дульциней, провожающих своих суженых в армию:

Забаве в Гатчине назначено,

Придется послужить,

А мне, молоденькой девчоночке,

Поплакать, потужить.

Вообще надо отметить, что репутация Гатчины как полувоенного казарменного поселения, да еще окрашенная воспоминаниями о таких одиозных фигурах, как Павел I и его верный Аракчеев, не могла не отразиться в провинциальном фольклоре дореволюционной России. В частушках, записанных в начале XX века в Псковской, Санкт-Петербургской и других губерниях, Гатчина в связи с воинской службой и солдатской судьбой упоминается чаще, чем все другие столичные пригороды, вместе взятые:

Запрягай-ка, батька, коней,

Тройку карих лошадей,

Провожай сынка в солдаты,

В город Гатчину скорей.

Проводила я милого

С Питера до Гатчины.

С Питера до Гатчины

Дорожка камениста:

Я любила кондуктора,

Теперь машиниста.

В 1910 году в Гатчине открывается первая в России Воздухоплавательная школа, курсанты которой не без гордости называют себя «гатчинцами». Такая же гордость за свой город слышится в прозвище первых летчиков – выпускников этой школы. В народе их прозвали «гатчинские ангелы».

Но вернемся в эпоху Павла I. Долгое тринадцатилетнее ожидание подходило к концу. Однако Екатерина II хорошо понимала опасность передачи государства в руки взбалмошного и истеричного сына. По Петербургу ходили упорные слухи, что она стала всерьез подумывать о передаче престола внуку Александру. Существует предание, что на этот счет было подготовлено даже завещание императрицы. Было от чего нервничать и беспокоиться. Тем более что, по другому преданию, за день до кончины Екатерины ее любимый секретарь и, как ей казалось, безоглядно преданный князь Безбородко, узнав о безнадежном состоянии императрицы, «сию же минуту поехал в Гатчину, где и подал запечатанный пакет Павлу».

Этот секретный документ об отстранении Павла от престола будто бы подписали крупнейшие государственные деятели, в том числе граф Александр Васильевич Суворов. Будто бы этим фактом и окрашено дальнейшее неприязненное отношение Павла I к великому полководцу, попавшему вдруг в немилость. А вот секретарь Екатерины II князь Александр Андреевич Безбородко на следующий день стал государственным канцлером. Но судьба мстительна, и Бог не любит, когда его гневят. Рассказывают, что, когда Безбородко скончался и об этом