История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

появился в этих краях, он не занимал какой-либо командной должности, а располагал лишь полномочием на набор полка пехоты и полка кавалерии. Впрочем, сэр Ричард не выставил ни единого солдата или лошади вплоть до того времени, когда принял начальство над войсками под Плимутом, а произошло это гораздо позже. Никаких поместий Гренвилл не имел ни на западе, ни, насколько мне известно, где-либо еще. Правда, его жена владела несколькими поместьями близ Тавистока и в других частях Девоншира, приносившими около 500 фунтов годового дохода; но столь же верно и то, что еще до замужества она (как уже было сказано) передала их в доверительное управление друзьям, и несколько долгих процессов, которые велись по искам Гренвилла в суде лорд-канцлера и других палатах до войны, завершились вердиктами и постановлениями отнюдь не в его пользу. Таким образом, со времени ссоры с женой, то есть уже много лет, поместья эти не приносили Гренвиллу никаких выгод и преимуществ. А первым королевским благодеянием сэру Ричарду как раз и стало наложение в его пользу секвестра на все имущество супруги (находившейся тогда на занятой мятежниками территории); на этом основании он водворился в ее усадьбе близ Тавистока и, опять же, в силу королевского пожалования забрал себе весь скот и заставил держателей выплатить ему все долги по рентам, а точнее то, что он сам объявил их задолженностью — сумму весьма значительную. Когда же полковник Дигби получил злосчастное ранение, сделавшее его неспособным к исполнению прежних обязанностей, сэр Джон Беркли (и только он один) обратился к принцу Морицу с настойчивой просьбой назначить на этот пост сэра Ричарда Гренвилла, и хотя речь шла о графстве, где он сам, как генерал-полковник, был высшим воинским начальником, Беркли добился для Гренвилла патента на единоличное командование войсками под Плимутом, переслал или вручил его сэру Ричарду и с самого его прибытия на запад относился к нему с чрезвычайной любезностью.

Правда, Гренвиллу не удалось тогда долго покомандовать: в тот край явился граф Эссекс, и сэр Ричард принужден был снять блокаду Плимута, после чего присоединился к армии короля. Когда же войско Эссекса перестало существовать, Гренвилла вновь назначили на эту должность, а король, еще до оставления им западных графств, секвестровал в его пользу все девонширские имения графа Бедфорда и сэра Фрэнсиса Дрейка (таким образом Гренвилл заполучил Бакленд Монахорум, где находился во время блокады Плимута, и Уорринтон близ Лонстона), а также имения лорда Робертса в Корнуолле. Всеми ими, а также поместьями жены, Гренвилл распоряжался как секвестрованным имуществом в силу королевского указа и извлекал из них больше дохода, чем прежние владельцы в мирное время. Ведь он не только запретил взимать военные сборы с какой-либо части названных поместий (почему держатели весьма охотно и в полной мере вносили ему арендную плату), но и оставил за собой обширные земельные участки вокруг каждой усадьбы, обратив их в выгоны для скота, отнятого им у нарушителей закона. Хотя Гренвилл не позволял своим солдатам грабить, он сам был в ту войну величайшим из грабителей, ибо стоило кому-нибудь не выполнить его приказ, пренебречь его распоряжением или не явиться на < posse >[40] (которые, став шерифом Девоншира, сэр Ричард созывал чрезвычайно часто и с единственной целью — ради взимания штрафов с уклоняющихся), как он тут же посылал отряд кавалеристов схватить ослушников и очистить их пастбища. Взятые под стражу, те охотно соглашались отдать свою скотину в качестве выкупа, а чтобы они быстрее думали, Гренвилл время от времени вешал какого-нибудь констебля или другого бедолагу — за проступки, в коих повинны были сотни людей. Если же намеченные им жертвы, устрашившись подобного правосудия, где-нибудь прятались и избегали ареста, то требовать обратно свой скот они уже не осмеливались, так что разнообразное поголовье, которое собрал на своих землях сэр Ричард, оказалось самым многочисленным в западной Англии. А поскольку в тех краях не существовало должного надзора за порядком управления имуществом лиц, виновных перед законом, то Гренвилл благодаря упомянутым секвестрам завладел не только стадами на пастбищах, но и всей мебелью в нескольких усадьбах и принудил держателей уплатить ему все ренты, причитавшиеся с них со времени начала мятежа. Так он стал хозяином громадного поголовья скота, заполучил огромные денежные суммы и обзавелся обширным запасом великолепной домашней утвари — вполне достаточным, чтобы обставить все усадьбы, которые он уже считал своей законной собственностью. Вот что на самом деле представляло собой его состояние, пользуясь коим, Гренвилл, по его словам, и содержал себя без каких-либо пособий со стороны короля; и я уверен, что это состояние — даже без того, что приобрел сэр Ричард благодаря военным налогам (каковые он всегда взимал с чрезвычайной строгостью и в расчете на вдвое большее число солдат, чем находилось под его командой в действительности), а также прочим хитрым уловкам и грубым вымогательствам — превосходило в денежном выражении все пожалования, которые сделал король своим генералам и гражданским сановникам с самого начала мятежа. Это исчисление могло бы показаться слишком пристрастным и недоброжелательным, перейди я теперь к оценке его заслуг на воинском поприще, а потому основательное о них суждение и предоставляю другим людям (хотя вполне надежные свидетели утверждают, что, несмотря на громкое обещание взять Плимут за несколько дней, самые дальние аванпосты Гренвилла не продвинулись к городу ближе того места, где лорд Гоптон в первый день своего пребывания под Плимутом устроил свою главную квартиру).

И вот, когда сэр Ричард Гренвилл потребовал юридической защиты своих прав на усадьбы и поместья, многие сочли, что он опасается претензий со стороны владельцев уведенного им скота или же страшится, что его преемник войдет в слишком строгое расследования тех (задуманных ради общей пользы) мер, которые Гренвилл сумел обратить к личной своей выгоде. Так, после весьма настойчивых требований (и уверений, что от этого целиком зависит военный успех) он получил от девонширских комиссаров тысячу сосновых досок на устройство солдатских бараков, но использовал их для собственного удовольствия, при строительстве манежа в Бакленде. Впрочем, нетрудно было прийти к мысли, что столь жестокий и грозный человек, когда его сместят с должности, на которой он привык распоряжаться так самовластно, может совершить немало беззаконий, и как только Гренвилл обратился к принцу с упомянутой выше просьбой, тот пообещал ему соответствующую грамоту. После отъезда сэра Ричарда из Барнстейпла слуга привез ему готовый документ, предусматривавший освобождение всех поместий, переданных ему королем в порядке секвестра, от уплаты каких-либо военных сборов. Мера эта, однако, вызвала