История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

назначат генерал-лейтенантом у принца, сделают членом его Совета, пообещают при первой же возможности ввести в состав Тайного совета и пожалуют ему звание постельничего при дворе Его Высочества, то он быстро и решительно возьмется за дело — в противном же случае пусть сами члены Совета и выполняют всю эту работу. Дать разумный ответ на столь сумасбродные речи представлялось совершенно невозможным, тем более что все это было сказано посланцам принца как друзьям, а не отправлено Его Высочеству в виде прямых требований.

Как только у принца возникли опасения на счет возможного скорого похода сэра Томаса Ферфакса на запад, он настоятельно посоветовал лорду Горингу позаботиться о надлежащем снабжении гарнизонов, расположенных неподалеку от Бриджуотера, и в особенности — гарнизона Ленгпорта, который имел чрезвычайно важное значение и, будучи обеспечен всем необходимым, мог бы надежно защитить Бриджуотер и всю прилегающую к нему часть графства. Войска в Ленгпорт ввел еще лорд Гоптон, когда в первый раз подступил к Таунтону, иначе говоря, после того, как Вандурск вынудил снять блокаду Таунтона, установленную полковником Уайндемом. Он же убедил принять начальство над новым гарнизоном сэра Фрэнсиса Макворта (который прежде был генерал-майором у маркиза Ньюкасла, а после роспуска этой армии решил, с дозволения Его Величества, возвратиться на службу в Нидерланды), в предположении, что с прибытием в эти края принца тот получит более высокий пост; и еще до появления под Таунтоном лорда Горинга сэр Фрэнсис успел неплохо укрепить Ленгпорт. О ленгпортском гарнизоне с самого начала прескверно отзывался полковник Уайндем, не желавший иметь в такой от себя близости еще одного коменданта, коему перепадала бы часть тех поступлений, которые полковник уже привык считать исключительным своим достоянием, хотя предназначались они вовсе не ему; впоследствии из-за какой-то размолвки между сэром Джоном Стоуэллом и сэром Фрэнсисом Маквортом гарнизон Ленгпорта стали поносить еще яростнее, так что принцу, когда он приехал в Бристоль, приходилось посвящать большую часть времени разбору жалоб сэра Джона Стоуэлла на этот гарнизон и на его начальника, который-де заставлял местных жителей работать на строительстве ленгпортских укреплений и вносить деньги на их сооружение. Лорд же Горинг, желая по прибытии своем под Таунтон сделать приятное Бриджуотеру и угодить всем джентльменам, по каким-то пустым и вздорным поводам сердитым на лорда Гоптона (а также из-за старой своей неприязни к сэру Фрэнсису Макворту, вызванной ссорами, имевшими между ними место еще тогда, когда оба они занимали генеральские должности на Севере), держал этот гарнизон в черном теле и всячески его притеснял и ущемлял. Он не только давал ход любым жалобам против него, но и отнимал (в пользу собственной армии) все военные налоги, предназначавшиеся на его содержание, и прямо запрещал ленгпортцам принудительно собирать суммы, которые должны были взиматься на их нужды по решению самого принца. Мало того, когда местные дубинщики, собравшись в большом числе и захватив в плен нескольких солдат и офицеров ленгпортского гарнизона (которые лишь потребовали полагавшиеся им по праву денежные суммы и съестные припасы), подступили к стенам Ленгпорта и стали палить из мушкетов по городским укреплениям, а сэр Фрэнсис Макворт со своими кавалеристами их атаковал, нескольких уложил на месте, а остальных обратил в бегство — лорд Горинг отправил ему по этому поводу чрезвычайно строгое внушение, категорически приказав впредь так не поступать и ни в коем случае этих людей не беспокоить и не обижать. Все это привело ленгпортский гарнизон в столь жалкое состояние, что в тот самый момент, когда он мог бы спасти всю армию, у него не оставалось провианта даже на два дня. Между тем сэра Фрэнсиса Макворта призвали к особе принца — что было сделано как по его собственному желанию (видя, как скверно к нему относятся, он заключил, что причиной тому — известное предубеждение против него лично, которое оборачивается дурными последствиями для гарнизона), так и по совету принца Руперта, который, оставив принца в Барнстейпле, посетив Горинга и побывав в Бриджуотере, пообещал уладить дело и назначить начальником ленгпортского гарнизона полковника Уайндема.

Я не могу не сказать здесь несколько слов о дубинщиках, которые начали во множестве появляться в разных частях Сомерсетшира около того времени, когда принц, переезжавший из Бата в Барнстейпл, был на пути к Бриджуотеру. 2 июня Его Высочество ночевал в Уэллсе. Там ему была вручена петиция, составленная в Маршалс-Элмсе, где собралось от пяти до шести тысяч человек, в большинстве своем вооруженных. Подателям петиции велено было явиться за ответом на следующий день в Бриджуотер. Хотя в качестве причин недовольства открыто заявлялись грабежи, притеснения и бесчинства, совершаемые кавалеристами Горинга, было очевидно, что выступление дубинщиков поддерживают многие джентльмены графства: иные из них видели в нем удобное средство к исправлению нравов в армии; другие же надеялись, что оно принесет пользу королю и разрастется до размеров ассоциации «всех и каждого» (какой она и мыслилась поначалу). А потому в сходках дубинщиков деятельно участвовали некоторые из ближайших единомышленников сэра Джона Стоуэлла, а сам он упорно хлопотал о милостивом ответе на их петицию — чего добивались также и другие особы, включая священников, имевших репутацию людей честных и всецело преданных королю. Принц выразил искреннее сочувствие составителям петиции, страдавшим из-за своевольства солдат, и пообещал сделать все, чтобы навести в армии порядок (с каковой целью он написал немало строгих писем лорду Горингу). При этом, однако, Его Высочество указал дубинщикам, что их беззаконные сходбища и самоуправные деяния грозят обернуться пагубными последствиями, ибо хотя многие из них имеют благие намерения, в их среду могут проникнуть подосланные мятежниками люди, которые, вначале склонив их к своего рода нейтралитету и внушив им равнодушие к делу короля, затем — чрезвычайно быстро и вопреки их собственным добрым помышлениям — окажутся способны использовать их против короля. По этим причинам принц строго запретил дубинщикам впредь собираться подобным манером — разве что они завербуются в полки королевской армии и выберут себе командиров из числа местных джентльменов (коим Его Высочество изъявил полную готовность выдать соответствующие офицерские патенты).

Казалось, этот ответ удовлетворил тех, кто представлял петиционеров; затем, однако, некоторые джентльмены убедили их не подчиняться решению принца, так что дубинщики продолжали собираться толпами, а многие младшие офицеры покидали свои части и присоединялись к ним, еще сильнее разжигая их недовольство. Принц же, отправляясь в Барнстейпл, предупредил Го-ринга, что своевольства этих людей могут иметь самые опасные последствия, и потому настойчиво посоветовал генералу, с одной стороны, искоренить и пресечь возмутительные бесчинства армии, восстановив в ней строгую дисциплину и сурово покарав