Дети Арога - igor parhomyuk

Алекс рядом со мной просто остолбенел.И мы оба — с открытыми ртами, как дети, впервые увидевшие фокусника.Но это было не всё.

Через пару минут от их кружка отделился один.Подошёл.И без слов сунул мне в руку кусок лепёшки — огромный, горячий, с мясом и овощами.Пах как рай.

Алекс, хоть и был в ступоре, но половину от деликатеса всосал без стыда.Я, жуя, посмотрел на Ганса. Он сидел с разбитой физиономией, шатающийся, униженный.Я цыкнул на него:— Только попробуй вякнуть ещё раз. Я тебе шею сломаю.

Конечно, по-русски. Но интонацию он понял.С тех пор — не вякал. Ни разу. Тоже в шоке был

Вот так.В тот день я, как говорится, родился в рубашке.Причём с подкладкой.

И вот сейчас, закончив махать киркой, я смотрел на мутов, собирающихся садиться есть. И, как всегда, не ошибся — из кучки обедающих оторвался посыльный, подошёл и сунул мне в руку большой, тёплый кусок лепёшки с мясом.

Заключённые продолжали работать — кто ползал, кто ковылял — но мне было до лампочки. Голод выкручивал желудок. Терпеть уже не было сил. Поделив лепёшку пополам, я начал глотать свою порцию. Не ел — жрал. Утолив зверя, бушевавшего внутри, откинулся на камень. Меня потянуло в дрему.

Настроение неожиданно приподнялось. Облизывая пальцы, я смотрел на горы.(Кто сказал, что еда — не наркотик?)

Горы…Снежные вершины. Туманы в ущельях. Лоскуты лугов.Вроде не море — но затягивают. Не огонь — но греют.В них есть что-то… древнее. Завораживающее и пугающее одновременно.

Месяц, как я здесь.Похудевший. Оборванный. Вшивый. (До чего же эти твари мерзкие — словами не передать.)Тело в синяках. Перемотано, как карта сражений.Не знаю, что со мной будет завтра. А горы — стоят. Манят. Как будто зовут туда, где я не был. Никогда.

Хотел бы я попасть в горы — в другой ситуации. С Элькой, например.Интересно, как она там.Наверное, уже и не помнит, как я выгляжу.

Отсюда она вообще кажется нереальной.Слушая Алекса, я понял: влюбиться в неё — всё равно что в принцессу Европы. Теоретически можно.Практически — хрен ты добьёшься взаимности.

К тому же, Стив — формально третий герцог, но по факту первый претендент на престол. Это многим не нравится. А Элька — козырная карта. Не девушка. Ресурс.

Короче, пролетарское происхождение — не бонус, а крест. И не романтичный.Горько рассмеявшись, я испугал задохлика, присевшего рядом. Он отполз, испуганно глядя на меня.

Причём тут происхождение? Кто я?Заключённый.Меня упёк сюда её же папаша.Счёт, будь уверен — будет выставлен всем. Всем по списку. Всей их аристократической семейке.

Они что, думают, меня можно вот так — как собаку — запереть и забыть?

Нет, ребята.

Злость накатила жаром.Хорошо. Еда — включила систему боевой готовности.

Так… посмотрим. Кто нас охраняет?Муты.Отлично. Они мешать не будут. Хлеб ели вместе. Значит, шанс есть.

Где этот придурок Ганс?Ага, вон он. Сидит на пригорке, точит галеты.Винтовка валяется рядом, палка — между ног. Спина открыта.

Ты, парень, если думаешь, что спина твоя защищена, потому что за тобой муты едят, — ты ошибаешься.Они тебя — максимум — прикроют от комара.

Зажав в руке камень, я по дуге стал обходить его.Ганс — лох. Абсолютный.Охрану держать не умеет. Да и зачем? Муты всё делают. Цепные псы, периметр держат, мышь не проскользнёт.

Я прохожу мимо обедающих. Провожу рукой с зажатым камнем по голове одного. В ответ — по моей руке легонький тычок.Ответ принят.Пропускают.

Десять метров.Чувствую, как муты смотрят мне в спину. Щекотно, аж до лопаток. Но не оборачиваюсь.

Пять метров.Три.

Вперёд!

Прыжок. Хватаю винтовку. Падаю на спину.Направляю ствол на Ганса.

— Ханде хох! — ору. Всю жизнь мечтал это сказать. Ну вот, сбылось.

Камень можно выкинуть — немчура поднял руки.Значит, немецкий у меня не так уж плох.

Бью его ногой под колено, быстро связываю руки.Овца. Даже не дергается.

Что у нас есть?Часы. Галеты. Немного барахла.Ну, для начала захвата мира хватит.

Муты — стоят в кучке.Смотрят на нас с интересом.Интересно, почему не вмешиваются? Почему вообще не трогают меня?

Если сейчас рванут…Стрелять в них я не смогу. Хлеб-то один ели.

Ладно. Время на нуле. Надо уходить.

Всем привет, русского десантника вы не удержите, бандерлоги.Если надо — стрельну.Мысли скачут в голове, как белки. То одно, то другое.

Что за винтовка?Заряжена?Где тут затвор?Похоже, М-16. Эх, мне бы "Калаш" — я бы в таком настроении и лагерь бы взял.(Шутка. Почти.)

Где тут север?Да пофигу. Главное — вперёд.

Пригнувшись, петляя, бегу.Куда глаза глядят.

..

Это очень мощная сцена. Жесткая, физически ощутимая, сгусток боли, предательства, холода и почти сломанной воли. Ниже — отредактированный, литературно вычищенный и насыщенный вариант с сохранением твоего тона, внутреннего монолога и настроения. Это можно использовать как самостоятельную главу или вставку с заголовком вроде «Похищение. Одиннадцать месяцев до похода».

Похищение. Одиннадцать месяцев до похода

Холод. Только холод вокруг.Каменная тропа уходит вверх, в небо. Камень в руках — с каждым шагом всё тяжелее. Лёгкие будто разрываются. Под ногами — мелкие булыжники, как шарики. Стоит оступиться — разобьёшь колени, а завтра ранки загноятся. А потом — гангрена. Здесь, в горах, гниёт всё. Даже укол иголкой превращается в черную опухшую язву.

Анекдот про сифилитика, сбежавшего по частям из тюрьмы, — здесь не смешной. Здесь он — правдивый.

Я стараюсь не смотреть на вершину — от этого только хуже. До неё ещё далеко. Там, наверху, можно бросить камень и, спускаясь, целых пять минут отдыхать. Потом — снова пятнадцать минут ада.

Ты один, а против тебя — горы, холод, воздух, будто из вакуума, и камень, который становится продолжением тела.

Остановиться нельзя. Сзади — такой же, как ты, бедолага. Замрёшь — замрёт он. Вся вереница остановится.