Золотой тролль - Ярослав Маратович Васильев

Справившись с наваждением, Гийом расстелил ковёр, а дальше пришлось пережить с пару неприятных минут. Транспортное средство никак не хотело активироваться. Зря он, после того как они с Жан-Пьером гоняли на нём по городу, не отправился в мастерскую на перезарядку, а отложил техобслуживание «на потом». Как бы не пришлось сейчас идти пешком, а дальше втридорога заказывать доставку транспортного средства из Управления в мастерскую. Но ковёр хоть и старый, не подвёл, а приподнялся над полом, после чего управляющий узор зажёгся слабеньким жёлтым светом: готов лететь. Всё-таки не зря, выбирая себе ковёр, Гийом взял пусть возрастом постарше, но настоящий арабский. Не просто так именно арабы как сумели первыми в мире двести лет назад приручить воздушных духов и создать первый летающий ковёр, так до сих пор и остаются лучшими производителями в мире. Хотя ремонт влетит в солидные деньги, пора не только сильфов заряжать, но и вышивку местами обновлять. И делать это лучше оригинальными шёлковыми нитями и верблюжьей шерстью, а не местными нитками овечьей шерсти, пусть как обещают и «полностью совместимых с оригиналом». Хотя рядом Бастонь, крупный южный торговый порт, там покупка запчастей для арабского ковра наверняка обойдётся дешевле, чем на севере. С этой радужной мыслью Гийом взлетел со стоянки и направился к себе домой.

На полдороге, хотя он вроде бы устал и торопился домой, Гийом неожиданно для себя остановился возле кондитерской, откуда шёл невероятно вкусный аромат последних вечерних вафель. Почему-то в голове сразу возник запах чая со смородиной, к которому эти вафли просто необходимы, и взял Гийом не одну маленькую упаковку, а сразу три больших, обрадовав шустрого пацана, подменявшего отца за прилавком. И уже когда сел обратно на просевший от груза ковёр и медленно двинулся дальше, понял, с чего так поступил. Время от времени надо чувствовать, что рядом с тобой есть хороший человек, иначе душа начинает леденеть. Но если рядом никого нет, то даже самый лучший дом понемногу становится холодным и неуютным. Два месяца во Флоране, за которые он так и не обзавёлся ни знакомыми, ни друзьями: одна сплошная работа. Хотя нет, один друг всё-таки появился, но не будешь же надоедать Жан-Пьеру визитами каждый день просто поскольку тебе грустно и больше некуда податься? Придётся заедать тоску вафлями.

Летний вечер недолговечен, он быстро догорает свечой и растекается тёмным воском сначала сумерек, а потом и липкой, душной короткой ночи. Когда Гийом добрался до дома, сумерки уже вовсю окутали город. Разлапистые кроны деревьев на участках домов вдоль улицы чертили тенями веток по мостовой загадочные письмена, скрывая изгороди, здания и людей. Потому стоявшую возле ворот невысокую фигурку в синем платье-матроске Гийом заметил уже почти у самого дома. И почти сразу удивлённо приподнял бровь: Иветт. Дорогу до его дома она знала. Пару раз приходила с отцом в гости, один раз Гийом даже пригласил девочку на целый день. Жан-Пьеру неожиданно привезли пациента с острым случаем, которого надо было срочно оперировать, вдобавок операция предполагалась сложная и до глубокой ночи. Тогда Гийом предложил, мол, у него выходной, нечего Иветт скучать дома одной – за полгода она не обзавелась подружками, сначала болела дома, а дальше начались каникулы – и на весь день пригласил девочку к себе. Но почему она здесь сейчас?

– Здравствуй. Что случилось?

– Здравствуйте, месье Гийом. Извините, что я вот так… не предупредила. Папу утром срочно на завод вызвали, у них чего-то там взорвалось. Всех врачей позвали, много раненых. Он завтра вечером только вернётся.

Гийом вздохнул. Долгое время заводы вынужденно строили вдоль рек, потому что водные духи – ундины и русалки – лучше всего давали энергию, и приводили в движение разные механизмы. Сильные, гибкие как вода, но спокойные, и главное, если регулировать ток воды, можно легко управлять живущими в реках стихийными духами. Нужна бешеная бодрость – увеличивай скорость течения, надо замедлить – снижай. Для этого и строили тот же каскад Лилий. Изобретение паровой машины позволило оторваться от рек. Грузы теперь везли по железным дорогам, заводы можно ставить там, где удобнее и выгоднее. Так и возникли Жосселеновские стальные заводы, построенные ровно на стыке рудного и угольного бассейнов. Вот только паровые технологии были куда опаснее и требовали внимательного, аккуратного обращения. Заводское руководство всегда упоминало самое большее «небольшие технические проблемы, которые уже решены», но если вызвали даже врачей из города в помощь собственной медслужбе, то бахнуло здорово.

– Давай угадаю? Папе ты сказала, что посидишь с Фернандой. Просить вашу экономку заночевать тебе стало совестно, у неё и дома своих дел полно и своя семья есть. Дальше стало страшно, особенно когда гасишь дома свет. И ты решила прийти ко мне.

– Ну… вы же сыщик, месье Гийом. Вы всё знаете. Э… ну да. Я лампу погасила… – Иветт зашмыгала носом и уткнулась взглядом в небольшую сумку с вещами на ночь, которая стояла у её ног.

– Да проходи, конечно. Я как чувствовал. Взял вафель нам на двоих.

– Спасибо. Я у вас на диванчике в гостиной могу…

– Фу, вот ещё, – фыркнул Гийом. – Выделю тебе отдельную комнату. По секрету – я там спал вместе с братом, когда мы жили здесь. Тогда она казалась мне большой, а сейчас я в неё не помещаюсь. Зато тебе как раз, там даже кровати остались как раз под твой рост.

А потом они пили горячий смородиновый чай с вафлями. Гийом рассказывал, как они жили во Флоране до переезда, Иветт про свою жизнь в столице. Всё время оказывалось, что во многих местах столицы они оба бывали, только в разное время, да и Флоран девочка уже облазила сверху донизу – характер у неё сочетал две какие-то несовместимые половины образцовой папиной дочки и «в тихом омуте дикие русалки водятся». Потому разговор всё время сворачивал, как было десять лет назад и сейчас. И как-то им обоим стало легко на душе, светло будто между ними проскочила невидимая искра. Просто иногда достаточно почувствовать, что рядом с тобой хороший человек, и от этого сразу на душе становится теплее.

Глава 5

Гийом проснулся, когда над крышами домов ещё таяли серые остатки ночи, рассвет уже входил в город, но жёлтый огонь саламандры в керосиновой лампе гасить ещё рано. Солнце ещё не всходило, но половина неба уже залита бледным розовым светом. Гийом вышел на крыльцо – шорох шагов заблудится в белом покрове, сшитом