«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

В качестве диалектического вопроса: прошу Вас обдумать и сообщить мне, не думаете ли Вы, что соотечественники и их люди в Грин Бокс (японский генеральный штаб армии. – М.А.) могут через всех своих чиновников распространять инспирацию, имеющую задачу скрыть действительное продвижение переговоров к благоприятному соглашению. Ведь при современном положении соотечественники, смягчающие свои острые отношения с внешним миром, никак не могут открыто идти на соглашение. Это без надобности внесло бы слишком большое обострение в международную жизнь. Они во всех делах этого сейчас избегают, быть может, имея намерение произвести следующий локальный удар, /например, Данциг/. Не успокаивают ли они весь мир перед бурей?

Жму крепко Вашу руку и с восхищением слежу за развитием Вашего главного задания.

Ваш Зам. директора.

25 июля 1936 г.».

И еще одно письмо за подписью Артузова:

«Дорогой Рамзай.

1. Ваше письмо и почту получил в полной исправности. На этот раз, благодаря Вашему предупреждению, все фильмы удалось использовать почти полностью. В будущем каждый раз при отправке почты сообщайте о качестве пленки и способах ее проявления. Что касается дефектов, то следует отметить: карандашные отметки и надписи на картах слишком мелки и почти не читаемы, даже после увеличения. Опыт со съемкой без штатива / „свободной рукой“ / неудачен. Материал оказался не в фокусе и потому не читаем.

2. Из присланных Вами материалов самыми ценными являются доклады о японо-германских переговорах, о событиях 26–29 февраля и о японской армии; эти материалы осветили наиболее актуальные для нас вопросы и оказали большую услугу в выяснении основных моментов, касающихся хода переговоров обеих стран. Продолжайте и в дальнейшем наблюдать и освещать сферу германо-японских взаимоотношений и своевременно информируйте меня так же, как Вы делали это раньше по воздуху. Что касается присланных Вами несекретных брошюр, изданных военным и морским министерством Японии, то мы следим за ними и наиболее ценные из них получаем по легальной линии. Вам не к чему рисковать, излишне перегружать свою почту и присылать материалы, которые нами уже получены или могут быть получены по другой линии. В будущем ни вырезок из газет, какого бы они сенсационного содержания ни были, ни легальных журналов, ни брошюр и книг со своей почтой не посылайте; для получения подобных материалов я располагаю другими возможностями. Последнее мое указание примите к самому строгому руководству. Также не представляет интереса прейскурант фирмы Торникрафт о судах.

3. Я прекрасно понимаю усложнение и ухудшение обстановки в результате событий 26–28 февраля; конечно, Вам стало труднее, но эти трудности являются неизбежными при всяком обострении внешнего и внутреннего положения, особенно в Вашей стране; Вы – наш старый работник и прекрасно понимаете, что, организуя нашу работу, надо делать поправку на непредвиденные трудности и возможное ухудшение условий работы, а также уметь учиться у жизни. Я имею в виду совершенную Вами серьезную ошибку, в результате которой последовал Ваш арест /к счастью, кратковременный/; теперь уж Вы и сами хорошо понимаете всю опасность Вашего появления с фотоаппаратом на „арене“ таких острых событий, как 26.2. Вам не могло быть неизвестным, что и до событий специальные органы Вашей страны крайне болезненно реагировали на такие вещи, как фотоаппараты и радио в руках иностранцев. Сообщение о Вашем задержании сильно нас взволновало, хотя сведения об этом пришли с недопустимым опозданием. Убедительно прошу о подобных фактах и, в первую очередь, касающихся Вас, сообщать по воздуху. Часть Ваших туземных работников потеряна; откровенно говоря, удар, полученный туземной частью Вашей организации, был для меня совершенно неожиданным, так как я не мог предположить, что Вы основываете Вашу работу среди туземцев на левых элементах, вообще говоря, находящихся под угрозой постоянного удара и подвергающихся систематическим репрессиям даже в обычное „спокойное“ время. Я абсолютно уверен, что даже без событий 26.2. рано или поздно Вы с этой публикой имели бы большие неприятности. Таким образом, этот тяжелый урок должен послужить Вам суровым предупреждением на будущее. Со своей стороны, требую, чтобы Вы отказались от всяких попыток использования в дальнейшем подобных левых и либеральных элементов, ибо очевидно, что источники, которые при малейших осложнениях обстановки будут задерживаться, арестовываться или просто находиться под подозрением, не годны для серьезной работы /особенно в Вашей стране/; базироваться на них – значит совершать ошибку /не всегда поправимую/ и ставить под удар все предприятие. Категорически запрещаю Вам поддерживать связь с Вашими туземными людьми, как с оставшимися на свободе, так, особенно, с арестованными и выпущенными на свободу. Восстановление связи с этими людьми я запрещаю даже и в том случае, если были бы какие-либо перспективы для получения интересных сведений от них (здесь и далее выделено мной. – М.А.).

Помните, что самой основной Вашей задачей продолжает оставаться – сохранение и укрепление исключительных отношений, созданных Вами с Котом, наиболее глубокое врастание в немецкие круги, которые в моменты наиболее тяжелой обстановки окажутся Вашими единственными источниками информации исключительной важности и обеспечат в то же время наиболее надежную для Вас крышу. Эту важнейшую и решающую задачу Вы всегда должны иметь перед собой(подчеркнуто Артузовым. – М.А.).

Вот почему Вы глубоко ошибаетесь, впадая в излишний пессимизм, полагая, что в Вашей работе в результате репрессий, последовавших после 26.2, Вы отброшены на два года назад. Наоборот, Ваше сообщение о дальнейшем укреплении связей с Кот, Диком и Веннером показывают, что Вы хорошо продолжаете разрешать Вашу основную задачу; можно считать, что в настоящее время Вы находитесь в таких благоприятных условиях для работы, в каких Вы еще до сего времени не были.

4. Другим важнейшим вопросом является обеспечение связи с нами по воздуху и почтой. Об этом я Вам подробно писал в предыдущем письме. Повторяться не буду. Прошу только при первой же возможности подробно осветить легализацию Ваших друзей, которые представили Вам помещение для мастерских. Получение этих подробностей совершенно необходимо, ибо, если мы будем знать все детали их устройства, мы сможем по другим каналам своевременно предупредить Вас и их об опасности, которая может всегда возникнуть.

Вопросы легализации Густава с женой мне представляются недостаточно ясными. Совершенно верно, что их усилия должны быть направлены на возможно более прочную легализацию, но Вы не сообщаете, в чем заключается их деятельность по легализации /предупредите Густава и др. Ваших помощников, чтобы они избегали связей с левыми элементами, хотя бы это и было необходимо в интересах журналистской работы/. Особенно меня интересует возможность проникновения не только к Вашим соотечественникам, но и к