Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

общинами поддерживались правильные письменные сношения. Римская община сохраняла сознание обязанностей, какие возлагало на нее положение в центре государства, в мировой столице; равным образом, и позднее мы находим еще в римской общине и клире это живое сознание ответственности за всю церковь.

Это сознание единства со всем христианством поддерживалось в римской общине живее, чем в других, благодаря постоянному притоку христиан-чужеземцев. Если у христиан того времени вообще было сильно развито влечение к странствованиям, как следствие их освобождения от узких патриотических чувств античного мира, с одной стороны, их стремления к тесному общению с рассеянными единоверцами — с другой, то Рим, в частности, имел особую притягательную силу. Ведь здесь, на том месте, где проповедовали великие апостолы Петр и Павел, где они запечатлели кровью свое исповедание, создалась одна из наиболее значительных и почитаемых христианских общин. Кроме того, мировая столица представляла и в других отношениях много достопримечательного, даже если бы христианин смотрел на нее только как на великий Вавилон, от которого вскоре должна произойти гибель всего существующего, после чего последует ожидаемое пришествие царствия Божия. Для иного — его дела, для многих — собственные и чужие процессы служили поводом стремиться в этот центр деловой жизни и государственного управления, совершенно не говоря уже о неисчислимых массах, привозимых сюда в качестве рабов. Такое положение, в свою очередь, налагало на римскую общину особые обязанности: она должна была заботиться о странствующих братьях. Писания Ерма ясно показывают нам, что христианское гостеприимство было организовано в Риме всей общиной. Имеются должностные лица, епископы, на которых лежит выполнение этих общинных обязанностей (отсюда ἐπίσκοποι καὶ φιλόξενοι, П. IX, 27); в частности забота о бедных была точно урегулирована в инстатуте диаконии, П. IX, 26; то и другое не исключает, конечно, частного гостеприимства и благотворительности.

О том, насколько широко община, как целое, заботилась о своих собственных членах, мы весьма мало узнаем от Ерма. Вероятно, существовали кассы на случай болезни и смерти, как в большинстве римских союзов мелкого люда, с внешней стороны напоминающих христианскую общину; Ерм об этом не говорит. Он только один раз случайно упоминает о заведовании имуществом, лежавшем на обязанности общинных диаконов, а также о поддержке из средств общины вдов и сирот. Возможно даже, что эта поддержка ограничивалась распределением между бедными тех приношений, какие оставались при общих богослужебных трапезах.

Не следует удивляться тому, что относительно всех этих вопросов мы находим у Ерма так мало данных: проповедник покаяния — прежде всего индивидуалист. Чем глубже он понимает религию и нравственность, тем важнее для него становится понимание отдельной личности. Если он при этом все же так сильно подчеркивает обязанности по отношению к общине, как мы это сейчас увидим, то отсюда ясно, насколько жива была среди христиан того времени идея единства.

Твердость создается путем давления. Чувство тесной сплоченности в древнехристианских общинах сохранялось живым, именно благодаря преследованиям. Община, к которой принадлежал Ерм, была общиной мучеников. Только что пережитое тяжелое гонение составляет фон его проповеди покаяния, как, с другой стороны, ожидание в скором будущем нового еще большего преследования придает его увещанию яркую убедительность, В. II 2, 7; 3, 4; IV 2, 5.

Преследование послужило испытанием веры, по крайней мере, части общины. Были христиане, которым пришлось запечатлеть смертью свое мужественное исповедание; другие перенесли всякого рода испытания, например, тюремное заключение и бичевание; некоторые, подобно самому Ерму, подверглись лишь конфискации имущества. Все это служило, конечно, укреплению христианского сознания и росту нравственной силы; но, с другой стороны, преследования имели и отрицательную сторону: мы уже отмечали у самого Ерма опасные признаки того высокомерия исповедников, которое впоследствии пользовалось такой дурной славой. Культ мучеников был доведен до чрезмерной высоты, П. VIII 36, IX 28. Они стоят непосредственно рядом с апостолами, В. III 5 2. Как крещение, так и кровь окончательно смывает все прежние грехи, П. IX 28, 3. Мученик ео ipso угоден Богу, В. III 1, 9, он может претендовать на высшее почетное место на небе, В. III 2, 1. Впрочем, Ерм сам ослабляет тенденцию, стремившуюся выставлять мученичество как высшее, полное заслуг, деяние следующим разъяснением: не должно думать, что совершаешь великое дело, если страдаешь за Бога; ибо это милость Бога, предлагающего грешникам возможность освободиться таким путем от своих грехов и приобщиться жизни, П. IX 28, 5 сл. Мы снова видим здесь так часто наблюдаемую у Ерма борьбу двух различных воззрений: об-щехристианско-католизирующего и стоящего в религиозном и нравственном отношении выше него — евангельского.

Впрочем, высокая оценка мученичества становится понятной, если принять во внимание, что верные исповедники не составляли слишком значительной части общины. Как высоко Ерм и его друзья ни ставили мученичество, многие, однако, предпочитали сохранить земную жизнь с ее наслаждениями. Ерм находится под гнетущим впечатлением того, что весьма значительная часть римской общины во время последнего гонения уклонилась от исповедания или прямо отреклась от веры. Это и служит поводом ко всей его проповеди покаяния: возможно ли, чтобы те, кто уже раз получил через крещение полное прощение грехов, снова были освобождены от такой тяжелой вины? Могут ли они вновь войти в общину святых? Ерм в этом чрезвычайно заинтересован лично, потому что он, исповедник, вынужден, как мы видели, причислить к этим отступникам своих детей и жену. Он цепляется за милосердие Божие: в самом деле, кто получил раз отпущение грехов, тот не должен более грешить, он должен жить в святости; но великое милосердие Божие побуждает его сжалиться над слабостью людей, 3. IV 3, 2, 4 сл. Таково происхождение идеи вторичного покаяния. Ерм считает, что ему поручено от Бога возвестить христианам об этом милосердии: дается еще отсрочка суда. Но во всяком случае — здесь сказывается старое воззрение — возможно только одно второе покаяние, 3. IV 3, 6, и срок его краток, В. II 2, 5; III 55. По своему обыкновению — группировать явления, по возможности схематизируя их, Ерм и здесь разделил согрешивших христиан на таких, от которых еще можно ожидать покаяния, и таких, для которых оно невозможно, П. VIII 6-11. Подобно тому, как он различает мучеников и исповедников, В. III 2, 1, и среди первых, в свою очередь, таких, которые умирали с радостью, и других, которые шли на смерть с колебаниями, П. IX 28, 4, так и среди отступников он различает тех, которые просто отреклись, и тех, которые отягчили свое отпадение явным поношением имени Христа; от последних он не ждет покаяния, П. VI 2, 3; VIII 6,