Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

и зубило и говорят, чтобы он разобрал камин. Джин, как человек в оцепенении, подчиняется, но когда он упирает зубило в стену и начинает наносить удар, то с криком агонии отступает назад. Он не может этого сделать. Нанести удар по дому, который приютил его, согрел, под которым жили его отец и брат, нанести удар по камину, на котором покоились руки его матери, – все равно что нанести удар по обнаженному сердцу. Мужчины узнают его и почтительно расходятся в другие части дома, чтобы оставить его на некоторое время в покое и поразмышлять о потерянном имении. Входит Кристина. Теперь она школьная учительница в деревне. Печаль и трагедия расточительства коснулись и ее жизни. Теперь она знает, из-за чего злился Юджин.

Она не узнает Юджина под бородой, а он опускает кепку и делает вид, что очень занят работой, надеясь сохранить свою личность в тайне.

Вздохнув, она говорит ему, что пришла в последний раз взглянуть на старый дом: какие прекрасные люди жили здесь когда-то, и как грустно теперь, когда все они ушли. В дом входит Джадсон, старый негр-дворецкий полковника Уэлдона, и начинает полировать мебель. Жалко смотреть на этого старого негра – напоминание о прошлом, который ежедневно, в память о своем умершем хозяине, полирует старую потускневшую утварь. Для этих тусклых старческих глаз дом так же великолепен, как и прежде, и он не знает, что время пролетело мимо него в своем стремительном беге. «Подожди, пока вернется мастер Юджин, – говорит он рабочему, – он положит конец всем этим затеям». При виде старого негра Юджина охватывают такие эмоции, что он не может сказать ему ни слова. Негр мгновенно узнает его и, упав на колени, целует ему руку. Юджин пытается убежать, но Кристина останавливает его. Далее следует сцена, в которой он признается ей в любви и пытается убежать, но она останавливает его и говорит, что ждала именно его. Он не может поверить, что она говорит всерьез, думает, что она дразнится, как раньше, и начинает уходить. Когда они уходят, они уходят вместе, навстречу новой жизни, очищенной и укрепленной той жизнью, которой их учили. На маленьком участке земли, где перед ними всегда будут их потерянные королевства, напоминающие и укрепляющие их в желании производить, эти два человека, славные предтечи Нового Юга, осядут на месте. Рука об руку они выходят за дверь. За дверью раздается звук отдираемой доски, и Юджин со стоном возвращается обратно. «В последний раз окинь взглядом эту комнату, Юджин, – говорит она ему, – и пойми, что все это уже в прошлом, что это была прекрасная, но бесполезная жизнь. Мы живем не в воспоминаниях о былом величии, а сейчас и здесь. Готов ли ты встретить это мир?» И вот они выходят вместе, эти два прекрасных человека, и, пока они идут по тропинке, в других частях дома слышны звуки молотка. Замок срывается с фундамента, особняк прошлого падает перед неумолимым зовом завтрашнего дня. Издалека доносится смертоносный гул Нового мира, и занавес падает!

Что ж, у меня есть материал для прекрасной пьесы. Прости, что я написал такое длинное письмо, но я описал только детали. Надеюсь, ты сможешь его прочесть. Я так увлечен, что тороплюсь и делаю все с огромной скоростью. Если после прочтения ты сможешь передать одноактную пьесу миссис Робертс, [Мистер и миссис Робертс основали Северную государственную школу в Эшвилле, штат Северная Каролина, где Том учился в 1911-1915 годах. Миссис Робертс преподавала Тому английский язык. Она и ее муж признавали его большие таланты, и она, несомненно, оказала большое влияние на его раннее развитие] ты окажешь мне услугу.

Напиши мне поскорее. Береги свое здоровье. С любовью к папе и Мейбл. Напишу скоро.

Люблю,

Том

Джулии Элизабет Вулф

[Кембридж, Массачусетс]

25 января 1921 года

Дорогая мама:

Пишу тебе поздно вечером, вернувшись с пробного представления моей одноактной пьесы, которая была поставлена сегодня вечером в «47-ой Студии» перед частной аудиторией. Мне сказали, что это сильная пьеса. Как я понимаю, она будет поставлена в марте в театре «Агас» в Рэдклиффе, а оттуда ее вместе с двумя-тремя другими одноактными пьесами повезут в Кливленд, Буффало и Нью-Йорк. Не говори ничего об этом, пока я не смогу сообщить тебе больше подробностей. По крайней мере, это обнадеживающее начало для меня в классе старших и более зрелых мужчин, и я надеюсь, что смогу реализовать свои обещания в будущей работе. Экзамены уже позади, и я работаю как бобер. С моей пьесой и другими делами, навалившимися на меня, я редко ложусь спать раньше часа или двух ночи, но я собираюсь отдохнуть после экзаменов, которые начнутся на следующей неделе. Мой счет за семестр должен быть оплачен 10 февраля. Он включает в себя плату за обучение в третьем квартале и питание за три с половиной месяца (во время каникул я питался в новом кафетерии, за питание взималась плата), сумма счета составит примерно 200 долларов, если добавить некоторые пункты. Я получил твое письмо и был рад узнать, что ты так хорошо справилась с лотом; так же рад твоей последней открытке с новостями о банковском счете. Я ценю твою щедрость. Прилагаю записку для папы. Если он плохо себя чувствует, я понимаю, что он не может писать очень хорошо. Все в порядке. Я надеюсь, что его здоровье и дальше будет хорошим, и молюсь, чтобы он перестал беспокоиться. Надеюсь, ты извинишь меня за краткость моего письма. Я так устал, что вряд ли смогу написать больше, но сегодня вечером я должен закончить диссертацию, в которой уже 16 000 слов. После мягкой погоды температура упала ниже нуля.

Жгучий холод.

С любовью

Том

Джулии Элизабет Вулф

Букингем, 48

Кембридж, штат Массачусетс

Понедельник 21 февраля 1921 года

Моя дорогая мама:

Пишу тебе как можно скорее после экзаменов. Я еще не получил оценок, но уверен, что выступил достойно и получу высокие оценки. Один из моих профессоров позвонил мне и высоко оценил написанную мною диссертацию, что, конечно, привело меня в восторг. Я рассказывал тебе о том, что моя пьеса была представлена на закрытом представлении, теперь я уверен в том, что ее поставят здесь и отправят в путешествие, если я дообработаю ее.

Я еще не оплатил счет за семестр и обучение (мое питание 200 долларов) и за комнату на следующий семестр (около 70 долларов), потому что не мог понять из твоего последнего письма, как обстоят дела с моим счетом. Для этого мне нужно