Японские мифы. Исследование легенд о богах, кицунэ, призраках и других ёкаях - Хикару Маэда

с бантом. Японские скульпторы отошли от индийской традиции, где Сарасвати считалась богиней с выдающейся силой, и наделили ее образ в первую очередь женственностью и творческой одухотворенностью. Бэнтэн приписывали покровительство изящным искусствам, в особенности музыке. Благодаря этому сформировался популярный образ пышнотелой красавицы-богини с лютней в руках. Именно такое изображение Бэнтэн стало наиболее популярным среди простого населения и мастеров изящных искусств, которые приходили в храмы, посвященные богине, за вдохновением.

Большинство храмов и алтарей, посвященных Бэндзай-тэн, располагаются у воды или на вершинах гор – там, откуда берут начало реки. Главное святилище богини – Дзэниараи Бэндзай-тэн – находится на острове Эносима, близ одного из древнейших городов Японии – Камакура. Считается, что возвести храм решили на основе вещего сна, в котором к сёгуну Минамото Ёритомо[38] явилось божество и приказало построить храм, приносящий всем его землям процветание. К сверхъестественным посланиям через сновидения относились серьезно, потому сёгун распорядился соорудить святилище, в котором гармонично сочетаются признаки буддизма и традиционного синтоизма. Параллельно существовала легенда о возникновении острова Эносима.

Бэндзай-тэн в Японии символизировала белая змея, выступающая в роли зверя-посланника или звериного воплощения богини. Именно со змеей связана воинственная ипостась Бэнтэн – грозная богиня с восемью конечностями, в каждой руке сжимающая смертоносное оружие: шесть простерты над головой и держат лук, стрелу, колесо, меч, ключ и священный драгоценный камень, а оставшиеся две руки сведены в молитвенном жесте. Во многом такое изображение напоминает облик богини Каннон, и образы двух богинь часто можно увидеть вместе.

Вокруг головы и шеи Бэндзай-тэн изображалась извивающаяся змея, символизирующая водную стихию и опасный нрав богини. В традиции синтоизма змея, в особенности белая, сакральна: танец змеи, пришедший в Японию из Индии, исполнялся в качестве поклонения божеству со змеиным воплощением. Так, художники часто изображали Бэнтэн рассекающей небеса верхом на драконе или гигантской белой змее. Возникновение такого образа связано с легендой о драконе.

Бэндзай-тэн и дракон

Рядом с деревушкой Косигоэ в пещере у моря жил злой дракон, пожирающий крестьянских детей. Богиня Бэндзай-тэн узнала из молитв людей о его злодеяниях и решила положить конец бесчисленным смертям. Вызвав мощное землетрясение, она явилась к пещере на облаке и вошла к дракону. Чтобы урезонить чудовище, богиня стала его супругой и со временем укротила зловредный нрав. Когда Бэндзай-тэн вышла из моря, из воды поднялся остров Эносима, который и по сей день считается священным местом поклонения богини водной стихии. [2]

Другой индийский образ, снискавший популярность в японской мифологии, – Вайшравана (или Кубера), воплощение мужественности и персонаж знаменитейшего эпоса «Махабхарата»[39]. В японских народных верованиях Вайшравана, или Бисямон-тэн, стал частью семерки божеств, олицетворявших счастье и достаток. В контексте индийского буддизма Вайшравана входил в четверку богов – хранителей небесных врат на горе Сумеру и защищал границы северного направления. В Японии эта четверка носила название Ситэнно – Небесные цари, которые считались главными воинами-защитниками, охранявшими небеса от нечистых сил. Притом в японской иконографии некоторые небесные защитники утратили сходство с прародителями и обрели черты, характерные для японской традиции.

Пройдя путь через Азиатский континент, изображения буддийских ситэнно видоизменились: изначально стражей почитали в качестве бодхисаттв, наиболее близких к людям, но в Японии они утратили прежний облик и обрели воинственный. Японские изображения ситэнно отличались мужественностью, порой гипертрофированной мощью, проявляющейся в рельефном торсе и напряженных мышцах рук. Такой облик подчеркивал идею защиты и охраны миропорядка. При этом лица ситэнно не лишены чувственных черт добродетели, несмотря на военное обмундирование или светские одеяния.

Изображения ситэнно часто вырезали из единого бруса дерева, чтобы придать позе монументальность, мощь и устойчивость, подчеркивая непоколебимость убеждений стража. В скульптуре ситэнно даже сложился отдельный вид доспехов с нижней частью костюма в виде юбки-брюк с задрапированными складками, а атрибуты в руках зависели от функции стража.

Помимо Бисямон-тэн, к Небесным царям относились Дзикоку-тэн, Дзотё-тэн и Комоку-тэн. Небесные цари, сопровождавшие Будду и появлявшиеся в местах его проповеди, ассоциировались с четырьмя сторонами света и защищали территорию от злых сил.

Культ Бисямона спевра имел самостоятельный характер. В конечном счете он присоединился к семерке богов счастья как покровитель богатства, однако простые люди почитали его куда больше других: помимо носителя функции дарителя удачи, Бисямон оставался одним из главных стражей небес. Оттого его изображения значительно отличаются от, к примеру, Бэнтэн. Будучи воином и защитником, Бисямон одет в сверкающие доспехи, но в руках держит пагоду – символ достатка и божественного благословения – и серебряный посох хараигуси[40], указывающий на сокровища. Порой посох заменяли на серебряное копье. По этой причине изображения Бисямона часто использовали как военный отличительный знак. В эпоху воюющих стран Сэнгоку дзидай легендарный полководец Уэсуги Кэнсин[41] называл себя богом войны и земным воплощением Бисямон-тэна.

Следующим божеством счастья назван Хотэй, или Будай-Хэшан, имя которого переводится как «Монах с мешком» или «Холщовый мешок». Изначально образ соотносился с бодхисаттвой Майтре́я – воплощением будущего и любви. В китайской буддийской мифологии Хотэй отождествляется с деятелем китайского буддизма Цицы (X век) – якобы земного воплощения Майтрея. Именно этот образ закрепился и в японской традиции благодаря своеобразному веселому нраву.

Считается, что Цицы жил на горе Симиншань, но не в монастырях, где изредка останавливался на ночь, а сам по себе. При этом его нельзя назвать монахом-отшельником или затворником. Каждый день Цицы спускался с горы и бродил по окрестным базарам, прося деньги на пропитание у других буддийских монахов и мирян. Зарабатывал на жизнь тем, что предсказывал погоду и судьбу крестьянам. Изображали Цицы как добродушного толстяка. Он носил с собой только монашеский посох и мешок для подаяний хотэй – отсюда и возникло его мифологическое имя.

Героем фольклора и частью божественной семерки Цицы сделал случай: согласно «Жизнеописаниям достойных монахов»[42], он умер в 916 году и был похоронен в провинции Фэнчуань-сян (по другим сведениям, в храме Юэлинь-сы). Сохранились сведения многочисленных свидетельств, по которым Цицы встречали в разных уголках страны и после его официальной смерти. Это породило многочисленные слухи и мифы о чудесном воскрешении Цицы.

Отождествление образа монаха с бодхисаттвой произошло также после его смерти. В «Записях о передаче светильника» описана история, на основе которой Цицы признан реинкарнацией Майтрея. Речь о гимне, написанном Цицы перед смертью. В нем монах указывает, что среди смертных ежедневно может ходить Майтрея, так как он имеет «миллиарды воплощений».

«Майтрейя, истинный Майтрейя,

имеет миллиарды воплощений,

часто наставляя людей своего времени,

даже когда сами они его не узнают».