Холостой ход ОУН - Валентин Иванович Цуркан

и религии в Советском Союзе являются выдумкой. Чего, например, стоит утверждение, зафиксированное в проекте «Заявления», будто на Украине «правдивая религиозная жизнь ушла в новейшие катакомбы»... Как известно, нынешние главари ОУН-р являются верными сторонниками униатства, поддерживают вождистские претензии украинского клира, сгруппированного в зарубежной Украинской католической церкви. Они даже допускают возможность установления дуалистической верховной власти ОУН-УКЦ, определяя себе политическое «государственное» руководство, а униатам роль духовных властителей, опоры их политической власти.

Кстати, Седьмой большой сбор ОУН принял так называемое «Слово в 1000-летие установления христианства в Украине». Это слово-молитва, обращённое к богу-творцу, матери божьей и архистратигу Михаилу, отражает не только однобокое видение истории Украины, но и человеконенавистническое отношение к поганцам-иноверцам. Да что там иноверцам! Хуже всех других для бандеровских молельщиков является русский народ. Москва у них только «будто христианская» и «это по языку только народ московский славянский», но «за иконами христианскими тотемы языческие народа московского прикрываются», «народ московский по крови финно-татарский, а по обычаям своим языческий, дикий, охотничий». Чтобы не казалось людям, что эпитет «охотничий» не такой уж и ругательный, в бандеровском «божьем слове» тут же объясняется, что «в природе москаля-охотника есть жертву свою убитую».

Такую же линию гнут оуновские главари и в «Обращении VII большого сбора ОУН к украинскому народу». Обращаясь к владыкам и священникам на Украине, они заявляют: «От вас ожидаем дальнейшего духовного руководства по примеру выдающихся предшественников патриарха Иосифа Слипого...» (называют и других не менее «колоритных» антигероев), и призывают создавать фронт для борьбы против дьявола Кремля и Загорска.

Ещё откровеннее о бандеровском отношении к церковным делам говорится в постановлениях Седьмого большого сбора о деятельности на «церковно-религиозном участке». Здесь пишется: «Обе наши церкви УКЦ и УАПЦ не должны ни при каких условиях пойти на любой компромисс с Москвой... Это также относится к так называемой легализации УКЦ, потому что это была бы зависимость от оккупационного правительства... Мы за то, чтобы скреплять и распространять подпольные формы деятельности Украинской католической церкви, а тоже способствовать возрождению в подобных формах деятельности УАПЦ, в чём также заинтересована иерархия той церкви в диаспоре.

Вот так оуновские главари и выговорили свои сокровенные планы использовать униатскую и автокефальную церкви исключительно в их, так сказать, катакомбном варианте. Ведь на нелегальную церковь ещё можно что-то выпросить у «высших чинов» стран поселения, а на легальную это уже, извините, не профиль террористически-диверсионной ОУН.

В программном докладе на Седьмом большом сборе о международном положении и внешней политике ОУН с тревогой констатируется, что Московская патриархия Русской православной церкви удерживает в своих руках «почти весь комплекс православия» в мире. Не нравится оуновцам и то, что Вселенский Патриарх Димитрий І, глава всех православных церквей, посетил Загорск и другие святыни Русского православия в нашей стране, и вообще вся «западная церковь вошла в сосуществование, в сотрудничество, разрядку и диалог с воинственными безбожниками».

Как выход из такого положения главари ОУН и иерархи зарубежных «украинских» католической и автокефальной православной церквей предлагают свои контрмеры — прекращение контактов между церквями и религиозными деятелями Запада и Востока, торпедирование разрядки, создание на территории Украины подчинённых клерикально-националистическим верховодам подпольных церквей. Словом, подальше от нормальных человеческих отношений, ближе к «мученическим», хоть и высосанным из пальца, «катакомбным церквям».

Перекати-поле

Ранней весной 1969 года Томаш Билинский, который ещё только делал свою карьеру в зарубежной Организации украинских националистов, посетил Украину и довольно неожиданно заявился к своему двоюродному брату Оресту — учёному, уважаемому людьми специалисту. Орест о приезде Томаша не знал, только что вернулся из командировки и делился впечатлениями со своим коллегой. Таким образом, встреча и знакомство Томаша с коллегой брата оказались вполне неожиданными.

В детективных произведениях слишком часто случаются «неожиданные», а на самом деле хитроумно спланированные встречи. Ничего подобного в данном случае не было. Никто ничего не планировал, никто ни за кем не следил. Таким образом, любителей детективов здесь ждёт разочарование. И всё же дальнейшие события разворачивались по чисто детективному сюжету.

Коллега Ореста, которого вскоре в переписке между националистическим центром и Билинским начали именовать сначала Гресем, а потом Мироном и Петро, сразу привлёк к себе внимание Томаша. Ведь посланцу оуновского провода были нужны новые кандидаты для продажи зарубежному центру, нужны были «свои люди» в крае.

Билинский-Стефан вцепился в нового знакомого мёртвой хваткой, когда узнал от Ореста о его непростой биографии. Чем же заинтересовал новый знакомый оуновского эмиссара? Гипнотическое влияние на Стефана оказала бывшая причастность коллеги Ореста к националистической деятельности.

Восемнадцатилетним парнем попал Мирон в польскую тюрьму, и только приход в 1939 году на Западную Украину советских войск освободил его из ровенской тюрьмы. И Мирон покинул свою родину, а в 1940 году перебрался в Краков, вступив впоследствии в украинскую гимназию в Холме. Именно здесь незадолго до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Мирона втянули в Организацию украинских националистов, наделив громкой кличкой Гуляйполе.

В 1941 году, после начала войны, Гуляйполе с другими оуновцами подался на Украину устанавливать, как ему казалось, «самостоятельную» националистическую власть, дошёл аж до Житомира. Именно в этом городе произошли кровавые столкновения между враждующими фракциями Андрея Мельника и Степана Бандеры. В результате были убиты два видных члена провода ОУН, а группа оуновцев, и среди них Гуляйполе, арестованы немецко-фашистскими «блюстителями порядка». Когда арестованные оуновцы несколько охладели и осознали необходимость учтивого поведения на оккупированной гитлеровцами территории, они были освобождены и приставлены к делу.

Гуляйполе продолжил работу в ОУН и даже сделал заметную карьеру. В апреле 1943 года он занимался «политическим воспитанием» оуновцев в Здолбуновском районе на Ровенщине, а когда за несколько месяцев Здолбуновский районный провод ОУН был реорганизован в надрайонный, — стал здесь политическим референтом. Как было принято, новое назначение — новый псевдоним. Гуляйполе стал Буйным.

Когда нацистские СС и абвер переориентировали националистические формирования на диверсионную работу в тылу Красной Армии, Буйного в апреле 1944 года назначили политическим референтом так называемого 1-го округа УПА-«Юг», который назывался «Холодный Яр».

УПА Буйного, основательно избитые советскими войсками в Кременецком районе, перебазировались на Полесье и оттуда ещё дважды пытались осуществить свой «дранг нах Остен» (с немецкого «drang nach Osten»,буквально «натиск на Восток» — примечание переводчика), но опять же получили хорошую взбучку.

Зная порядки УПА, где битых не жалели, а уничтожали точно так же, как добивали раненых или душили удавкой расконспирированных, Буйный не стал дальше испытывать судьбу и покорно ждать, когда с ним поквитаются за неудачу в Кременецком районе, провал «восточных