Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

На следующий день Маршалл решил выяснить, что пошло не так. Он понимал, что для получения всей картины будет недостаточно изучить оперативные карты и офицерские рапорты, и решил испробовать нечто совершенно новое для исторической науки. Тем же утром он собрал американских солдат, разбил их на группы и каждую опросил. Маршалл предложил всем желающим свободно высказать свое мнение без оглядки на старших по званию.

С точки зрения стратегии это было гениальное решение. «Маршалл почти сразу понял, в чем секрет составления наиболее точных военных рапортов, – позже писал один его коллега. – Каждый солдат что-то да запомнил, и из этих рассказов складывалась цельная картина»[151]. Так Маршалл сделал неожиданное открытие.

Большинство солдат не сделали ни единого выстрела.

На протяжении веков и тысячелетий генералы и правители, художники и поэты считали само собой разумеющимся, что солдаты сражаются. Если что-то и способно пробудить в нас охотника, так это война. Война дает людям возможность делать то, что у них так хорошо получается. Война – это когда мы стреляем на поражение.

Полковник Сэмюэл Маршалл продолжил опрашивать группы военных – участников боев не только тихоокеанского, но и европейского театра военных действий. Он выяснил, что лишь 15–25 % солдат открывали огонь по врагу. В критический момент подавляющее большинство отказывались стрелять. Один офицер с досадой вспоминал, как кричал, бегая между рядами укреплений: «Стреляйте, черт возьми!» Но солдаты «открывали огонь, только когда на них смотрел я или другой офицер»[152].

Той ночью на Макине сложилась критическая ситуация, и можно было ожидать, что солдаты начнут сражаться за свою жизнь. Но во всем батальоне численностью более трехсот человек на спусковой крючок жали лишь 36 солдат.

Возможно, дело было в нехватке опыта? Нет. Нежелание стрелять в равной мере проявляли и новобранцы, и старослужащие. И многие из них великолепно стреляли во время тренировок.

Может быть, они просто струсили? Маловероятно. Ни один из них не покинул свою позицию, то есть они подвергались такому же риску, что и остальные. Они были смелыми людьми и патриотами, готовыми жертвовать жизнью ради товарищей. И все же, когда дошло до дела, они уклонились от выполнения своего долга.

Они просто не смогли стрелять.

После Второй мировой войны Сэмюэл Маршалл стал одним из самых уважаемых историков своего поколения. К нему прислушивалась вся армия США. В своей изданной в 1946 году книге «Люди против огня» (Men Against Fire), которую до сих пор изучают в военных академиях, он подчеркивает, что «среднестатистический и в целом здоровый человек […] испытывает настолько сильное, обычно неосознаваемое внутреннее сопротивление убийству ближнего, что не станет по своей воле лишать его жизни»[153]. Большинство людей чувствуют «страх к проявлению агрессии», который является нормальной частью нашего «эмоционального склада»[154].

Что заставило его так думать? Неужели полковник обнаружил в людях некий мощный инстинкт, о котором прежде никто не знал? Книга Маршалла вышла на пике популярности теории лакировки и теории Раймонда Дарта об обезьянах-убийцах, которые противоречили выводам полковника. Но сам Маршалл подозревал, что эти выводы справедливы не только в отношении солдат союзных войск Второй мировой – они касаются всех солдат в мировой истории, от греков в Трое до немцев в Вердене.

Хотя Маршалл до конца жизни пользовался всеобщим уважением, в 1980-е годы появились сомнения в правдивости его данных. 19 февраля 1989 года на первой полосе газеты New York Times вышла статья с заголовком «Главная книга С. Л. А. Маршалла о войне названа лживой». Журнал American Heritage объявил Маршалла мистификатором, который «все выдумал» и не проводил никаких групповых интервью с солдатами. «Он извратил историю, – возмущался один отставной офицер. – Он ничего не смыслил в человеческой природе»[155].

Сам Маршалл не мог ответить на эти обвинения, поскольку умер за двенадцать лет до этого. За дело взялись другие историки. Перелопатив архивы, они нашли признаки того, что Маршалл и впрямь иногда искажал факты. Но он действительно проводил групповые опросы и совершенно точно задавал солдатам вопрос, стреляли ли они из своих винтовок[156].

Прочитав работы Маршалла и ознакомившись с доводами его оппонентов и защитников, я совершенно запутался. Может быть, я просто хочу, чтобы полковник оказался прав? А вдруг он и впрямь обнаружил в людях нечто новое? Чем глубже я погружался в вопрос, тем больше поражался проницательности Маршалла – он не был выдающимся статистиком, но наблюдательности ему было не занимать.

Главный вопрос заключался в следующем: есть ли еще какие-то факты, подтверждающие выводы полковника?

Если кратко, то да.

Если подробнее, то в последние десятилетия появилось много новых свидетельств в пользу теории Маршалла.

Прежде всего, его наблюдения подтверждают другие фронтовики. Так, подполковник Лайонел Уигрэм жаловался, что во время Сицилийской операции 1943 года мог положиться лишь на четверть своих солдат[157]. Генерал Бернард Монтгомери в письме родным сетовал: «Главная беда наших британских парней в том, что по природе своей они не убийцы»[158].

Позднее, в ходе бесед с ветеранами Второй мировой войны, историки выяснили, что больше половины из них не убили ни одного человека; большинство жертв было на счету малой части солдат[159]. Что касается американских ВВС, то почти 40 % вражеских самолетов было сбито менее чем одним процентом летчиков-истребителей[160]. Как отмечает один историк, большинство пилотов «никогда никого не сбивали – и даже не пытались»[161].

Заинтригованные этими открытиями, ученые решили по-новому взглянуть и на другие войны, в частности на битву при Геттисберге 1863 года, в разгар Гражданской войны в США. Изучив 27 574 мушкета с поля битвы, исследователи обнаружили, что 90 % из них до сих пор заряжены[162]. Это открытие озадачило ученых. В среднем пехотинец тратил 95 % времени на то, чтобы зарядить оружие, и всего 5 % – непосредственно на стрельбу. Если учесть, что подготовка мушкета к стрельбе включала множество действий (разорвать зубами бумажную оболочку патрона, высыпать порох в ствол, забить туда же пулю, установить капсюль, взвести курок и нажать на спусковой крючок), тот факт, что большинство из них были полностью заряжены, выглядел, мягко говоря, странным.

Но и это еще не всё. Примерно 12 тысяч мушкетов были заряжены как минимум дважды, а 6000 из них – три и более раза. В одном из мушкетов ученые обнаружили двадцать три пули – это полнейший абсурд. Солдаты были отлично вымуштрованы и прекрасно знали, что мушкет за один раз может выстрелить лишь одной пулей.

Чем же тогда все это объяснить? Только позднее