Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

Год спустя, в конце сентября 1909 года, вернувшись из поездки, Дудье обнаружили возле своей двери пакетик с фармацевтическими препаратами и следующим рецептом: две таблетки антипирина[11], саше ромашки и саше соли Виши. Они подумали, что почтальон ошибся адресом, и убрали все это подальше, чтобы как-нибудь вернуть в аптеку.

В следующем месяце, 21 октября, чета Дудье принимала у себя друзей – Жюля Годара (тенора, который пользовался нарастающим успехом и рассчитывал на международную карьеру, недавно подписав несколько соответствующих контрактов, открывших ему двери в американские театры) и его жену. После обеда они отправились на аэродром Жювизи, чтобы полюбоваться авиационными представлениями, но по возвращении Годар пожаловался на головную боль. Все четверо были приглашены на ужин к соседям Дудье. Но вечер оказался коротким: тенор все сильнее страдал от мигрени и захотел поскорее уйти. Наконец Годар с женой остались у Дудье на ночь.

Перед сном Годар спросил у хозяйки дома, нет ли у нее пирамидона[12], чтобы унять боль. Она ответила отрицательно, но потом вспомнила о пакете от фармацевта (который она забыла вернуть), где был в том числе антипирин, который мог бы помочь, и предложила его гостю. Привычный к пирамидону, Годар отказался и попытался заснуть. Среди ночи, не в силах больше терпеть, он все же принял две таблетки, после чего уснул.

Около 9 утра он проснулся, и его состояние значительно ухудшилось. У него горело горло, покраснели глаза, пот тек крупными каплями. Позвали врача, и тот диагностировал у него расстройство желудка, прописав касторовое масло. От лекарства тенору стало немного лучше. Но примерно к 15:00 на него опять навалилась усталость, а утренние боли не только вернулись, но и усугубились. Его отвели в комнату, но Годар до нее так и не добрался: на лестнице он упал замертво. Врач констатировал приступ вирулентной уремии, вызванный простудой. Поскольку Жюль Годар проживал в Брюсселе, а его смерть была признана естественной, то спустя два дня тело доставили в Бельгию и там же похоронили.

Наконец, 3 ноября супруги Дудье получили третью посылку, на этот раз из Кана. Отправителем значился месье Ларю, бывший коллега Дудье, что его очень удивило. Они не виделись больше года и расстались на не слишком дружеской ноте. Внутри оказалось несколько фунтов мидий! Дудье проявили бдительность и отправили мидии в лабораторию на анализ. И да, в них тоже обнаружили мышьяк. Вспомнив коробку конфет, Дудье задумались, кто мог так на них взъесться. А то, с чего все началось, казалось совершенно незначительным, на первый взгляд, событием.

Несколько дней спустя по дороге в контору Дудье показалось, что за окном фиакра он различил на тротуаре напротив свою старую знакомую, Мари Буретт. Он дружески помахал ей рукой. Она тоже узнала его, но как будто не слишком обрадовалась такой встрече. Она строго на него посмотрела и тут же отвернулась, не желая его видеть. Через два дня Дудье получил от нее же письмо, в котором она приносила извинения и просила не держать на нее зла за то, что в тот день у нее было плохое настроение.

Читая это письмо, Дудье, не перестававший тревожиться из-за загадочных посылок, вдруг понял, что почерк ему знаком. Он попросил жену показать ему то анонимное письмо от 1907 года, которое хранилось у нее. Все сомнения развеялись: письма явно написал один и тот же человек. Также они вспомнили о рецепте, который прилагался к посылке с лекарствами. Почерк снова совпал. После этого им пришла в голову мысль, что препараты тоже могли содержать мышьяк, и в лаборатории это подтвердили и посоветовали обратиться в полицию. Смерть Годара оказалась отнюдь не естественной.

Выслушав их историю, комиссар немедленно инициировал обыск в доме Буретт, которая проживала на бульваре Вольтера в Париже. Обыск состоялся 27 декабря 1909 года. На кухне обнаружили таблетки антипирина, сушеные цветки ромашки, а также белый порошок, который мог оказаться мышьяком.

В ящиках комода были найдены черновики писем, а именно тех анонимных писем, которые она отправляла месье Дудье (их он получал много, но не говорил о них своей жене). После обыска, на котором присутствовала и Мари Буретт, ее арестовали, хотя она и уверяла, что невиновна. Во время первого допроса она отрицала все предъявленные факты, заявляла, что не была знакома с Жюлем Годаром и, стало быть, не желала ему смерти. Однако доказательства были исчерпывающими. Ей предъявили обвинения в попытке отправления и заключили в тюрьму Сен-Лазар. В качестве своего защитника она наняла одного из самых выдающихся адвокатов в Париже, мэтра Анри-Робера, который добился оправдания Жанны Вебер.

Одновременно с выдвинутыми обвинениями следователь Букар добился судебного поручения об эксгумации тела Годара и анализе его останков в Париже.

Поначалу Мари Буретт говорила охотно. Она действительно знала месье Дудье, они познакомились в 1901 году в универмаге Лувра, где она тогда работала продавщицей в отделе нижнего белья. Он же часто приходил туда, чтобы предложить клиентам новые товары. Они приглянулись друг другу. Однажды Дудье задержался с ней дольше обычного. Они встретились у выхода из универмага около 17:00 и пошли пропустить по стаканчику. Затем они еще не раз встречались, например в кафе или саду Тюильри, но никогда не заходили слишком далеко. Конечно же, Дудье, тогда еще одинокий, был бы не прочь закрутить роман с девушкой, но она этого не желала, так что отношения оставались платоническими. Позже их пути разошлись, Дудье встретил другую женщину и в 1903 году женился на ней.

На следующий же день после свадьбы он получил первое анонимное письмо, которое заставило его вспомнить об очаровательной девушке, которая была гораздо более привлекательна по сравнению с той, на которой он только что женился. Приходили и другие письма. В одном из них его предупредили, что во время его отлучек из дома жена «уходит в загул». Однажды ему пришла телеграмма с одним-единственным словом: «рогоносец». Дудье никогда не говорил об этом с супругой, а после их переезда в Ле-Везине все утихло, и так продолжалось вплоть до того самого «дела о шоколаде». Остальное мы знаем.

Белый порошок из флакона, обнаруженного в доме Мари Буретт, действительно оказался мышьяком. Он же содержался в таблетках и в сушеной ромашке. Однако возникал вопрос: как этой женщине удалось заполучить такое количество яда? Это вещество обычно отпускалось аптекарем, причем только