Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

На этом история могла бы закончиться. Так было бы лучше для всех, и светочи медицины не утратили бы своего неоспоримого влияния. Но последовавшее продолжение никому не пошло на пользу. Жанна выбрала не Бретань, а Берри и ушла от мужа.

Она поселилась в Шатору, где ее знали под именем мадемуазель Блез. Там она сблизилась с сельскохозяйственным работником Сильвеном Бавузе. Будучи вдовцом, он доверил ей своих детей, но спустя несколько недель его девятилетний сын Эжен скончался. На первый взгляд, эта смерть тоже показалась естественной, но в это не поверила Жермена, старшая дочь Бавузе. Она рассказала полиции, что видела, как мадемуазель Блез задушила ее брата.

В ходе расследования выяснилась истинная личность предполагаемой убийцы, и пресса снова взялась за свое: людоедка из Гут-д’Ор найдена. Жанна же снова утверждала, что невиновна в преступлении, которое ей вменяли. Суд прошел быстро. Какие-либо улики отсутствовали, свидетельские показания отличались предвзятостью и строились в основном вокруг репутации Жанны, и их также было недостаточно. Что касается заключений врачей из Шатору, которые обнаружили на шее ребенка явные следы удушения, то их опроверг мэтр Анри, вновь пришедший на помощь своей клиентке. Результаты повторной экспертизы, проведенной выдающимися врачами из Парижа и Бордо (среди них был и уже знакомый нам Туано), поставили точку в этом вопросе. В заключении они оспорили выводы коллег из Шатору и заявили, что отметины на шее сына Бавузе возникли вовсе не вследствие удушения, а появились из-за одежды уже после того, как ребенок умер.

В общем и целом, несмотря на все сказанное, Жанну вновь не признали убийцей. Эжен якобы умер от брюшного тифа.

6 января 1907 года председатель буржского суда закрыл дело за отсутствием состава преступления. И снова Жанна Вебер не проявила особой радости по поводу того, что ей вынесли оправдательный вердикт, ее заботило только собственное будущее. Ей сообщили, что Луи Божан, судья уголовного суда округа Сены, основатель фонда по защите брошенных детей и малолетних преступников, тронутый безжалостными преследованиями, которым она подверглась, предложил ей местечко. Она приняла его предложение. Чтобы избежать шумихи, Жанну препроводили в тюрьму по туннелю, соединявшему ту со зданием суда, а после, когда ее освободили из-под стражи, то в крытом экипаже доставили на станцию Исудён и посадили на поезд до Парижа.

Но на новом месте Жанна долго не продержалась. Вскоре ее заподозрили в покушении на убийство одного из приютских детей. Об этом известили судью, и тот, опасаясь скандала, ничего не сообщил ни полиции, ни коллегам. Жанну всего лишь уволили.

Оказавшись в Париже совершенно одна и без денег, она стала торговать своим телом, чтобы выжить. Нищета и угрызения совести подтолкнули ее однажды в марте 1908 года прийти в полицейский участок на набережной Орфевр и признаться в преступлениях, за которые ее уже оправдали врачи и республиканская Фемида. Ей не поверили. Проведя какое-то время в нантерском приюте для бездомных, она снова отправилась в путь. Во время скитаний она встретила нового возлюбленного, Эмиля Бушере. В начале мая 1908 года пара прибыла в деревню Коммери, которая располагалась недалеко от Нанси. Там они сняли комнату в гостинице на улице Паруас. У управляющего гостиницы, месье Пуаро, был шестилетний сын Марсель.

Вечером 8 мая ее любовник (которого Жанна всем представляла своим мужем) отсутствовал, и она попросила супругов Пуаро оставить их сына у нее на ночь. Якобы тогда ее ревнивый муж был бы спокоен. Они согласились, не увидев ничего предосудительного. Но около часа ночи хозяйка гостиницы, госпожа Грювеле, проживавшая в том же здании, услышала доносившиеся из комнаты Жанны странные хрипы. Она сказала об этом Пуаро, и к ним присоединились другие жильцы.

Они выбили дверь. Ребенок, лежавший на постели, был при смерти. Рядом с ним застыла Жанна, притворившаяся спящей. Вызвали врача. Спустя полчаса безуспешных попыток спасти Марселя он умер. Жанна же предпочла хранить гробовое молчание. Во время обыска у нее нашли несколько газетных вырезок, посвященных делу Шатору. Наконец Жанна призналась.

Ее заключили под стражу в тюрьме Сен-Мишель. Вскрытие тела маленького Марселя показало, что он был задушен тканью, а именно носовым платком Жанны, который нашли на следующий день на месте преступления. Платок был испачкан кровью, и одежда Жанны тоже. Об этом узнали в Париже. На этот раз адвокат отказался ее защищать и воздержался от каких-либо комментариев прессе по этому поводу.

Семья Бавузе снова подала иск на Жанну. Доктор Туано же решил, что сможет выбраться из тупика, куда он загнал сам себя, заявив, что Жанна стала преступницей, поскольку ей внушили эту идею. Ее убедили, что она совершала предыдущие преступления, а состоявшиеся ранее процессы глубоко ранили ее, вот она в конце концов воспроизвела то, в чем ее обвиняли. Больше ему ничего не оставалось: прибывшие из Нанси медицинские эксперты ввиду красноречивых вещественных доказательств подтвердили убийство, а правосудие заключило, что женщина, которую все снова называли «людоедкой из Гут-д’Ор», виновна и должна ответить за совершенное.

На заседании суда ее признали «опасной сумасшедшей» и поместили в психиатрическую больницу. Жанна Вебер умерла 5 июля 1918 года, накануне признавшись в убийстве десяти детей.

Мари Буретт

В конце декабря 1909 года следователь Букар присоединился к делу об отравлении, которое представлялось одновременно вопиющим и запутанным. История заключалась в следующем. Супруги Дудье недавно обосновались на западе Парижа. Почти два года назад они приобрели роскошный особняк на улице Тьер в Ле-Везине. Вскоре после переезда они получили по почте коробку шоколадного драже от известного кондитера, державшего магазин на Гаврской площади в Париже. Отправитель предпочел остаться анонимным. Открыв посылку, они сочли, что конфеты выглядят как-то странно. Они попробовали по одной конфетке, но внутри те оказались зеленоватыми, так что супруги их выплюнули. С другими конфетами дело обстояло так же.

На следующий день месье Дудье отправился в свою контору на улице де Ром и по пути заглянул к кондитеру, чья лавка располагалась неподалеку. Тот сказал ему, что это не его драже, несмотря на упаковку. Также он разломил одну из шоколадных конфет и, заподозрив неладное, посоветовал Дудье отправить их на анализ в городскую лабораторию. Дидье так и поступил. Результаты были однозначными: в конфетах содержалось большое количество мышьяка. Коробку выбросили и больше эту тему не поднимали.

Спустя какое-то время тот же Дудье получил анонимное письмо, в котором говорилось, что он женился не на той