Дневник русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова

И к большому удовольствию англичан, я надела его, и теперь меня всюду провожает одобрительный возглас: очень, очень красиво!

В темноте ночи, возвращаясь домой, часто слышишь привет: доброй ночи!

Гортанные звуки на мгновение нарушают общее безмолвие и гармонично сливаются с ним; темная фигура проходит мимо… и что-то хорошее шевелится в душе от этого приветствия. На минуту соединяешься с неизвестным братом по человечеству и от всей души отвечаешь тоже: доброй ночи!

28 августа, среда

Познакомилась с своими питерскими соотечественниками.

«Друг великого человека»! – уже одно это облекает личность каким-то ореолом: ведь когда солнце отражается в воде, то она блестит так, что глазам больно…

И я была вся полна ожиданием увидеть существо высшего порядка.

Он встретил меня просто и приветливо.

– Очень приятно познакомиться. Вы где же учитесь?

– В Париже, на юридическом факультете.

– Это почему же вы избрали себе такие науки?

– Я хотела бы быть адвокатом.

– A-а… мужиков обирать будете?

Я была озадачена и обижена.

– Ну, перестань, пожалуйста, – видишь, как ты смутил барышню, – примирительно заметила его жена, уже немолодая, замечательной красоты женщина.

Я горячо стала доказывать ему, что у нас, юристок, и в мыслях нет замышлять что-либо против мужика, что мы, наоборот, хотим идти к нему навстречу, развивать в деревнях подачу юридической помощи населению; что, кроме того, я лично хочу отстаивать право женщины на самостоятельное существование, чтобы она имела те же гражданские права, как мужчина.

– К чему права?

– Если отрицать всякое право вообще – то конечно да; но мы живем не в мире грез, и женщине, при ее юридическом неравноправии, куда как трудно бороться с тяжелою действительностью. Мы одинаково рождаемся на свет, хотим жить, а в беспощадной борьбе за существование – как мы вооружены, позвольте спросить? Вот я и Высшие курсы кончила, а прав у меня – все равно никаких. Даже заведовать учебной частью в женской гимназии не могу – на это есть директор, хотя я образованна не менее его…

Он слушал молча, и мне казалось, что слова мои для него звучат чем-то странным – точно все, о чем я говорила, имело самое ничтожное значение. Потом разговор принял менее острую форму – перешел на Париж, на университет, студентов…

Я все-таки осталась очень довольна. Наверное, когда рассмотрю его поближе – увижу в нем то необыкновенное, что привлекло к нему сердце великого писателя земли Русской.

31 августа, суббота

Я мало-помалу перезнакомилась и ориентировалась в обществе моих соотечественников.

Они живут тут целой дружной семьей – в большом доме на берегу моря. Сад, огород, чудное местоположение делают этот уголок очаровательным. Русские путешественники все находят здесь самое радушное гостеприимство, и поэтому можно увидеть самых разнообразных людей. Приезжают и литераторы, и ученые, и просто так путешествующие; некоторые из более близких знакомых хозяев – остаются подольше…

Брат хозяйки дома – бывший офицер, очень симпатичный молодой человек – усердно занимается хозяйством, работает в саду и огороде; ему помогает один из гостей – сын богатого московского купца, называющий себя толстовцем. Я присоединилась к ним и усердно работала. Тут мы называли друг друга – я его «хозяином», а он меня – «работницей». Не знаю – что может быть лучше физического труда на свежем воздухе, он действует на меня прекрасно: развивает силу, пробуждает энергию, поддерживает какое-то ровное, спокойное настроение…

Утром – занимаюсь по-английски, затем – ухожу на работу, и к вечеру усталая возвращаюсь домой, чтобы заснуть крепким сном без сновидений…

2 сентября, понедельник

Никогда, кажется, не забыть вчерашнего дня.

Мы ехали на собрание какого-то общества в Вагпетошье. Он предложил мне сесть в экипаж, которым правил сам. И дорогой завел разговор о смысле и цели жизни и попросил позволения указать их мне.

Хотя я и не нуждаюсь ни в чьих указаниях и выработала свое мировоззрение не с чужих слов, а собственным нелегким и упорным трудом, – все же приготовилась выслушать с почтительным вниманием.

– Цель жизни – служение добру. Вы призваны здесь совершить свое служение и сделать столько добра, сколько можете…

«Вот наконец начинается интересный разговор», – с восторгом подумала я и спросила, ожидая проникнутого необыкновенной мудростью ответа:

Что же мне делать?

– Добро.

Это было совсем даже неопределенно. Добро – добро, но мне хотелось бы, чтобы он говорил более реально и менее отвлеченно.

– Но вы объясните мне, в чем оно должно заключаться, как проявляться… Хорошо, – вы можете жить, не ломая себе голову над вопросом о заработке, – а мне в будущем он необходим. Помнится, я уже как-то объяснила вам, что педагогики не люблю и считаю нечестным ею заниматься, раз не чувствую в себе призвания. Медицина меня никогда не интересовала. Так что вы, если хотите дать совет мне лично, – должны принять сначала в соображение то, что я, рано или поздно, должна буду считаться с вопросом: чем жить?

– Живите и распространяйте кругом себя свет добра, насколько вы можете.

– Да вы сначала ответьте на мой вопрос, – настаивала я, начиная терять терпение от этого уклонения в сторону.

Он пожал плечами:

– Поступите в гувернантки.

«О, лучше бы ты была нема и лишена вовсе языка!» – вспомнилось мне отчаянное восклицание героя гоголевского «Портрета», – и я едва не повторила его вслух.

Сразу разлетелся весь ореол, каким я так почтительно окружала друга великого писателя, и передо мной был он тем, каким и есть на самом деле: богатый аристократ, никогда серьезно не думавший о женском вопросе. Кровь бросилась мне в голову, и я почувствовала себя оскорбленной… Не его поверхностным советом, достойным ума самого мелкого, ограниченного буржуа, – а тем, что мое доверие, мой энтузиазм были безнадежно подломлены им же самим…

Было темно, и он не мог видеть, какая горькая усмешка исказила мое лицо.

Сколько раз приходилось слышать мне такие же мужские речи – самоуверенные, самодовольные, – но эта своею поверхностностью, своим невероятным легкомыслием – превзошла все слышанные мною раньше.

Я даже и не возразила ему ничего; а он был, очевидно, убежден, что делал хорошее дело, наставляя на путь истины…

4 сентября, среда

Сегодня пришла в огород. Мой «хозяин» куда-то исчез. Отыскала его на заднем дворе, он накладывал навоз в тачку и, против обыкновения, не сказал мне, на какую работу идти.

– Что же, или праздник сегодня? – шутя спросила я.

– Н-нет… да видите ли, сегодня дело такое: я хочу под капусту гряды приготовить, так вот навоз надо возить… я в тачку накладываю и отвожу.

– Так чем вам одному два дела делать – давайте я буду возить, а вы накладывайте.

До сих пор