Троцкий: Жизнь революционера - Джошуа Рубенштейн

не встречался с Лениным еще несколько дней. Разместив семью в пансионе, он сразу же отправился в Таврический дворец на заседание Петроградского совета. Его коллеги – меньшевики, большевики и социалисты-революционеры – чувствовали себя неуверенно, не зная, как к нему относиться. По словам Анжелики Балабановой, секретаря Циммервальдского движения и давней знакомой Троцкого, они «относились к нему с затаенной враждой и недоверием… отчасти, несомненно, из страха перед соперничеством с таким ярким писателем и оратором»[13]. Но ему нельзя было отказать в определенном статусе. Как указывали большевики, вожаку Совета 1905 г. просто необходимо было дать руководящую роль в новом Совете. Троцкого ввели в Исполнительный комитет, но лишь с совещательным голосом.

Вначале Троцкий примкнул к небольшой группе социал-демократических интеллектуалов. Устав в эмиграции от бесконечных споров, многие из них, подобно Троцкому, в равной мере отдалились и от большевиков, и от меньшевиков. Они назвали себя «Межрайонной организацией объединенных социал-демократов». Теперь же, выступая против войны и политики Временного правительства, члены этой группы задумались о присоединении к большевикам. Вскоре они встретились с Лениным, которому, как и Троцкому, стало очевидно, что их взгляды сходятся. Но Троцкий по-прежнему не спешил отказываться от своей независимой роли и вступать в ленинскую партию.

Разница в типах личности также способствовала тому, что Троцкий медлил. По темпераменту Ленин и Троцкий были почти полными противоположностями. Ленин, имевший явную пуританскую жилку, отдавал делу революции все свои силы. Он жил просто, читал только те книги, которые помогали ему в работе, и старался по возможности избегать чувственных удовольствий. Однажды, прослушав исполнение «Аппассионаты» Бетховена, он заметил: «Часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей».

Троцкий был совершенно другим. Хотя он не курил и почти никогда не пил спиртного, он умел получать удовольствие от искусства и музыки, много читал на нескольких языках, воспитывал со своей второй женой детей и обожал охоту и рыбалку. Ленин выглядел как конторский служащий, а Троцкий, не собиравшийся держать в узде свое тщеславие, всегда одевался с щепетильностью буржуазного джентльмена. Ленин был умен, но его гений целиком касался политического действия, а его интеллект был однозадачным. Бертран Рассел, встречавшийся с Лениным в 1920 г., писал, что тот «произвел… впечатление крайне самоуверенного, несгибаемого ортодокса»[14]. Ленин вызвал у него ужас. Троцкий же, в отличие от Ленина, с энтузиазмом стремился к новым знаниям. Он писал о литературе и культуре, о науке и технике. Как мы уже знаем, он был успешным журналистом и военным корреспондентом.

Но перспектива революции свела этих двух людей вместе. Ленин нуждался в харизматической энергии Троцкого, в его способности воодушевлять массы. Впрочем, более радикальный сдвиг в своем мышлении совершил именно Троцкий. В годы противостояния с Лениным Троцкий отвергал идею партийного авангарда, который возьмет власть, заручившись поддержкой рабочего класса. Тем не менее, весной и летом 1917 г. Троцкий осознал пользу от объединения с Лениным в момент, когда решительно настроенная партия могла захватить контроль над погрузившейся в смуту страной.

Как оратор, Троцкий смог утвердиться в двух важных точках столицы: в огромном зале цирка «Модерн» и в Кронштадте, на главной военно-морской базе под Петроградом, где матросы открыто взбунтовались против своих офицеров. Временное правительство хотело восстановить среди них дисциплину. Троцкий встал на сторону матросов, заявив: «Когда контрреволюционный генерал попытается накинуть на шею революции петлю… кронштадтские матросы явятся, чтобы бороться и умирать вместе с нами». Он часто встречался с ними, налаживая связи и укрепляя их веру в социализм. Из всех революционных лидеров Троцкий теснее всего сошелся с кронштадтцами.

Но по-настоящему гипнотизировал толпу Троцкий именно в цирке «Модерн». «Жизнь кружилась в вихре митингов… – писал он в своих воспоминаниях. – Митинги шли на заводах, в учебных заведениях, в театрах, в цирках, на улицах и на площадях». Никто из ораторов не пользовался большей популярностью, чем он. Почти в любой вечер в «Модерне», как вспоминал Троцкий, «каждый квадратный вершок бывал занят». Толпа «походила на младенца, который прилип пересохшими губами к соскам революции»:

Я попадал на трибуну через узкую траншею тел, иногда на руках. Воздух, напряженный от дыхания, взрывался криками, особыми страстными воплями цирка «Модерн». Вокруг меня и надо мною были плотно прижатые локти, груди, головы. Я говорил как бы из теплой пещеры человеческих тел. Когда я делал широкий жест, я непременно задевал кого-нибудь, и ответное благодарное движение давало мне понять, чтоб я не огорчался, не отрывался, а продолжал. Никакая усталость не могла устоять перед электрическим напряжением этого страстного человеческого скопища.

В цирке «Модерн» Троцкий видел и двух своих дочерей-подростков, Зинаиду и Нину. Они жили по соседству вместе со своей матерью. «Я едва успевал кивнуть навстречу их взволнованным глазам или сжать на ходу нежную, горячую руку», – писал он в «Моей жизни». Он бросил их в 1902 г., но они были воспитаны в восхищении перед ним.

Речи Троцкого доказывали его первенство. Старый большевик Анатолий Луначарский так описывал его убедительное красноречие: «Могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика – вот достоинства речи Троцкого». Троцкий олицетворял дерзкую устремленность к революции, тогда как Ленин, часто державшийся на втором плане, сосредоточил свое внимание на внутренних процессах в партии. Теперь они были партнерами по революции, а их идеи и личности дополняли друг друга. «Я пришел к Ленину с боем, – как-то заметил Троцкий Максу Истмену, – но я пришел к нему безоговорочно и до конца».

Весной большевики продолжали давить на своих прежних союзников-социалистов. В июне в столице собрался I Всероссийский съезд Советов. Заседания длились три недели. Присутствовавшие на съезде Ленин и Троцкий сразу же принялись попрекать умеренных меньшевиков и эсеров (социалистов-революционеров) их готовностью поддерживать Временное правительство[15]. Эти две партии теперь располагали поддержкой значительного большинства населения страны, но при этом продолжали идти на поводу у либералов, позволяя князю Львову и другим не выводить Россию из войны и оставлять требования крестьян о земле без удовлетворения. «Война тянулась без цели, без смысла и без перспектив, – писал Троцкий. – Правительство не делало никаких шагов, чтобы вырваться из порочного круга». Троцкий жаждал еще одной революции, на этот раз совершенной силами пролетариата и в интересах пролетариата. У Ленина были похожие цели. В начале июня большевики объявили о планах провести большую демонстрацию в Петрограде, направленную как против Временного правительства, так и против Совета. Ходили тревожные слухи, что демонстранты будут вооружены и могут попытаться взять город под свой контроль. Под давлением съезда Советов Ленин был вынужден пойти на попятную и отменить демонстрацию. Но у других после этого эпизода сложилось впечатление, что Ленин пытался устроить «заговор для низвержения правительства», так как большевики, по словам лидера меньшевиков Ираклия Церетели, понимали, что «другим путем эта власть им никогда не достанется». В том же месяце Троцкий выступил на Якорной площади в Кронштадте перед группой революционных матросов. «Сила Французской революции была в машине, которая делала врагов народа короче на голову, – кричал Троцкий. – Это замечательное устройство. У нас оно должно быть в каждом городе». И так ведь оно и вышло.

Летом история ускорилась, причем не в пользу большевиков. Пока продолжались заседания съезда Советов, российская армия перешла в наступление в Галиции. С момента отречения царя на Восточном фронте сохранялось затишье, армии Австро-Венгрии и Германии ждали, пока Россия обрушится сама. Но военный министр Александр Керенский, который был ведущей фигурой в Партии социалистов-революционеров и самым влиятельным членом Временного правительства, бросил армию в атаку, надеясь, что войска демократической, освободившейся от царя России восторжествуют над войсками дискредитированных монархий. Это был трагический просчет с его стороны. Наступление закончилось провалом. Русские части были либо разгромлены, либо спешно отступали, отказываясь повиноваться офицерам и бросая позиции. Для Троцкого это стало еще одним подтверждением неспособности Временного правительства руководить страной.

Тяжелое поражение вкупе с ухудшающимися экономическими условиями спровоцировало неожиданный взрыв, который историки называют «Июльскими днями». Временное