Будни старого психиатра. Байки о пациентах и не только - Доктор Иваныч

– А ещё какие-нибудь жалобы есть?

– На здоровье, на людей, на религию, на всё вокруг.

– Анастасия Олеговна, а после выписки из больницы вы таблетки принимали?

– Нет.

– И почему же?

– Я хотела голоса между собой подружить.

– Ладно, давайте-ка поедем в больницу. Там вам все голоса уберут и всё наладится.

– Ой, нет-нет, не надо, у меня дел очень много!

– Нет, ехать нужно во что бы то ни стало, несмотря ни на какие дела. Как говорят в рекламе: «И пусть весь мир подождёт!»

С горем пополам её одели, обули и отвели в машину. Она не сопротивлялась, но шла очень медленно, словно во сне, периодически застывая на несколько секунд.

Диагноз Анастасии «Острое полиморфное психотическое расстройство с симптомами шизофрении» был полностью оправданным. Это означало, что её болезнь проявлялась множественными разнообразными симптомами, включая шизофренические. В частности, присутствовали слуховые псевдогаллюцинации, бред воздействия, элементы кататонии, то есть те самые «зависания». Кроме того, Анастасия несколько монотонна и малоэмоциональна. Причём определённая эмоциональная холодность, которую муж назвал «сдержанностью», была и до болезни.

Здесь может возникнуть вопрос: а почему бы ей не выставить шизофрению в чистом виде? Всё дело в том, что этот диагноз ещё не созрел, слишком мало прошло времени с дебюта болезни. Много раз я говорил о том, что шизофрения – это очень тяжеловесный, можно сказать, монументальный диагноз, кардинально меняющий всю последующую жизнь пациента. Нельзя его выставить с наскока, как, например, банальную ОРВИ. Ещё нужно заметить, что у Анастасии был не рецидив, а единый длящийся психоз, начавшийся до первой госпитализации. Не могу не согласиться с её мужем, сказавшим о недолечивании. На фоне лечения психотика утратила свою остроту, а возможно, что в придачу и диссимуляция[8] имела место. Вот это, скорей всего, и натолкнуло коллег на ошибочный вывод о купировании психоза. А в заключение скажу, что прогноз пока неясный. Всё прояснится со временем.

Затем поехали к избитому мужчине сорока трёх лет и находившемуся без сознания у ворот частного дома.

Прибыли мы в частный сектор, настоящую глухомань на окраине города. Место происшествия увидели сразу по скоплению зрителей. Собралось их много, не менее десяти человек. Видать, соскучились по зрелищам. Пострадавший лежал на земле лицом вниз, но никто на него особого внимания не обращал.

– Здравствуйте, что случилось? – спросил я.

– Да вон, Сашку избили, – сказал немолодой мужичок в потрёпанной куртке и камуфляжных штанах. – К нему четверо парней на машине приехали. Немного поговорили и как начали лупить! Бейсбольной битой, кулаками, а когда упал, пинать начали. Моя им закричала, что сейчас милицию вызовет, ну и всё, после этого уехали.

– То есть он здесь живёт?

– Да-да, вот в этом доме. От него жена ушла, теперь один остался.

– А за что, не знаете?

– Не знаю, но скорей всего из-за денег. Он же, считай, всей улице должен, занимает и не отдаёт. Пьёт по-чёрному, а денег нет и нигде не работает, чем отдавать-то?

Пострадавшего загрузили в машину, и там я его осмотрел. Давление сто на шестьдесят, пульс редкий, сорок восемь ударов в минуту. А вот дальнейшие находки оказались намного печальнее. В затылочно-теменной области зияла ушибленная рана, под которой прощупывались патологически подвижные кости черепа. Кроме того, обе кисти была резко отёчны, что говорило о возможных переломах пястных костей. Механизм их возникновения понятен: пострадавший прикрывал голову руками, пытаясь защититься от ударов.

Неожиданно он заёрзал на носилках и слабо закричал: «Ааа, <распутная женщина>! Ааа!» При этом на контакт не шёл и на обращённую к нему речь не реагировал. Далее катетеризировали вену, всё, что положено ввели и отвезли в нейрохирургию.

Этот случай наглядно показал, насколько сильной бывает алкогольная зависимость. У человека в жизни остаётся лишь одна единственная цель: выпить. Причём любой ценой, невзирая ни на что, не страшась никаких последствий, лишь бы только не отпускал алкогольный дурман.

После этого вызвали нас в организацию, занимающуюся разработкой и поставками известного программного обеспечения. Там у сотрудника эпиприпадок случился.

Приехали мы в крупный деловой центр, в котором не сразу отыскали нужный офис. Встретила нас весьма властная женщина средних лет с короткой стрижкой:

– Здравствуйте! Он уже почти очухался и может подождать. Дайте я вам сперва всё расскажу. Этот товарищ у нас почти год работает, и он сильно пьющий. Нет, пьяным мы его ни разу не видели, но со страшного похмелья часто приходит. Раньше только по понедельникам он таким являлся, а в последние две недели – каждый божий день. В итоге сами понимаете, что он не работает, а как будто срок отбывает. Лишь бы рабочий день поскорей кончился и все от него отвязались. Наверно, думает, что никто ничего не замечает.

– А раньше припадков не было?

– Нет, ни разу. Я, конечно, не медик, но думаю, что это у него алкогольная эпилепсия.

Болезный сидел за рабочим столом с включённым компьютером, обеими руками подперев голову.

– Здравствуйте, что с вами случилось? – спросил я.

– Не знаю, вроде в обморок упал.

– В какой обморок, Вадим? – возмущённо вмешалась властная женщина. – Тебя всего трясло, судороги были! Ты понимаешь, что уже до эпилепсии допился?

– Мария Валерьевна, какое допился? – болезненно поморщившись ответил он. – Я хоть раз приходил пьяным?

– Да ты каждый день с бодуна! Мы тут все глупые, что ли? Думаешь, не видим?

– Ладно, дайте мы сначала побеседуем, – сказал я. – Вадим, что вас сейчас беспокоит?

– Сильно голова болит, прям трещит.

– Раньше такое бывало?

– Нет.

– В больницу поедете?

– Ну да, поеду…

Да, я обязан был предложить госпитализацию, поскольку припадок возник впервые.

Этот вызов в очередной раз доказал несовместимость работы и пьянства. Как ни старайся, а всё равно не получится и рыбку съесть, и на кое-что сесть.

Диспетчер Надежда опять начала беспределить и вместо обеда вызов дала: психоз у мужчины пятидесяти пяти лет.

На лестничной площадке нас встретила пожилая женщина в очках.

– Подождите, дайте я сейчас вам всё расскажу. У него, наверно, опять белая горячка. Ведь недавно была, в сентябре, почти месяц пролежал. А выписался – ещё хуже, чем был. Заговаривается, какую-то ерунду говорит, ничего не поймёшь. Все стены изрисовал, тумбочку с телевизором на середину комнаты вытащил. Но это ладно. Я к нему сегодня пришла…

– Извините, перебью, а вы, значит, не с ним живёте?

– Нет, не с ним, но прихожу раза два в неделю. Ну вот, сегодня пришла, а он куда-то собрался, стоит одетый, в одной руке икону держит, а в другой – сумку с