Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

«львиный выводок». Зять был выбран главнокомандующим и на протяжении восьми лет проводил мудрую политику — он добился сотрудничества испанцев и построил неподалеку от серебряных рудников большой город, известный римлянам под именем Нова Картаго, или Новый Карфаген (совр. Картахена). После того как он был убит (221 г. до н. э.), армия избрала своим новым командиром старшего сына Гасдрубала — Ганнибала, которому было тогда двадцать шесть лет от роду. Перед тем как оставить Карфаген, отец привел его, девятилетнего мальчика, к алтарю Баала-Хамана и потребовал поклясться, что однажды тот отомстит Риму за несчастья своей страны. Ганнибал поклялся и клятвы своей не забыл.

IV. ГАННИБАЛ

Почему Рим допустил, чтобы Карфаген восстановил контроль над Испанией? Дело в том, что он был измучен классовой борьбой, распространял свое могущество на Адриатику, воевал с галлами. В 232 г. до н. э. трибун Гай Фламиний, предвосхищая Гракхов, провел через народное собрание вопреки жесточайшему сопротивлению сената решение о распределении между беднейшими гражданами части земель, недавно отвоеванных у галлов. В 230 г. до н. э. Рим сделал первый шаг на пути завоевания Греции — он очистил Адриатическое море от пиратов и захватил часть Иллирийского побережья, чтобы еще надежнее защитить италийскую торговлю. Не страшась теперь угроз с юга и востока, он приступил к вытеснению галлов за Альпы и превращению всей Италии в единое государство. Чтобы обезопасить себя на западе, Рим заключил договор с Гасдрубалом, по которому карфагеняне согласились не подниматься в Испании севернее реки Ибер: в то же самое время был заключен союз с полугреческими городами Сагунтом и Ампорием, расположенными в Испании. На следующий год (225 г. до н. э.) галльская армия из 50 000 пехотинцев и 20 000 конников обрушилась на полуостров. Жители столицы были так напуганы, что сенат вернулся к первобытному обычаю человеческих жертвоприношений и сжег двух галлов на Форуме живьем, дабы умилостивить богов{101}. Легионы столкнулись с захватчиками близ Теламона, уничтожили 40 000, взяли в плен 10 000 галлов и выступили победным маршем, чтобы поработить всю Цизальпинскую Галлию. За три года эта задача была решена; оборонительные колонии были основаны в Плаценции и Кремоне, и от Альп до Сицилии Италия была отныне единым целым.

Победа оказалась несвоевременной. Оставь Рим галлов в покое еще на несколько лет, и они могли бы остановить Ганнибала. Теперь же вся Галлия пылала ненавистью к Риму. Ганнибал понял, что настал тот момент, которого он так ждал: он мог пересечь Галлию, не встретив здесь решительного сопротивления, и наводнить Италию галльскими племенами, действующими в роли его союзников.

Пунийскому вождю исполнилось к этому времени двадцать восемь лет, он был в расцвете умственных и физических сил. В дополнение к традиционному карфагенскому образованию, заключавшемуся в изучении языков, литератур и истории Финикии и Греции{102}, он получил солдатскую закалку, проведя девятнадцать лет в походном лагере. Он приучил свое тело к трудностям, аппетит — к умеренности, язык — к молчанию, ум — к объективности. Он мог бежать или скакать на лошади наравне с самыми быстрыми, охотиться или сражаться наравне с самыми храбрыми; «он первым вступал в бой, — говорит враждебный Ливий, — и последним покидал поле брани»{103}. Ветераны любили его за то, что в его командирской стати и пронизывающем взгляде они видели своего старого вождя Гамилькара, вернувшегося к ним в цвете лет; молодежи он был по душе, потому что носил непритязательную одежду, никогда не успокаивался, прежде чем добыть все необходимое для армии, делил с ними все испытания и удачи. Римляне обвиняли его в жадности, жестокости и коварстве, ибо он не считался ни с чем, когда требовалось обеспечить войско провиантом, строго наказывал неверных, расставил не одну западню своим врагам. И все же мы часто видим его милостивым, почти рыцарственным. «В сообщениях о нем, — утверждает здравомыслящий Моммзен, — мы не найдем ничего, что нельзя было бы оправдать, учитывая обстоятельства, и что противоречило бы международному праву того времени»{104}. Римляне не могли простить ему того, что он выигрывал сражения скорее за счет смекалки, чем за счет солдатских жизней. Военные хитрости, на которых обжигались римляне, ловкость его шпионов, тонкость его стратегии, непредсказуемость тактики — всего этого они просто не могли должным образом оценить до тех пор, пока не пал Карфаген.

В 219 г. до н. э. римские агенты организовали в Сагунте государственный переворот, в результате которого к власти пришла враждебная Карфагену партия. Поскольку сагунтинцы тревожили дружественные ему племена, Ганнибал потребовал прекратить враждебные действия. Получив отказ, он осадил город. Рим заявил Карфагену протест и пригрозил войной; Карфаген ответил, что, так как Сагунт расположен на сто миль южнее Ибера, Рим не имеет права вмешиваться в его дела, а заключив с ним союз, и вовсе нарушает договор с Гасдрубалом. Ганнибал продолжил осаду, и Рим снова взялся за оружие, не представляя себе, что начинающаяся Вторая Пуническая война будет самой страшной в его истории.

Ганнибал потратил восемь месяцев на то, чтобы привести сагунтинцев к повиновению; он не решался двинуться на Италию, оставив в распоряжении римлян столь удобное место для высадки в тылу его армии. В 218 г. до н. э. он переправился через Ибер, бросив вызов судьбе, как Цезарь у Рубикона. Его войско состояло из пятидесяти тысяч пехотинцев и девяти тысяч всадников, среди которых не было наемников; большинство воинов были ливийцами и испанцами. Три тысячи испанцев дезертировали, узнав, что он собирается перейти через Альпы, еще семь тысяч испанцев, считавших все предприятие совершенно безнадежным, были отпущены Ганнибалом{105}. Проложить дорогу через Пиренеи было довольно трудной задачей. Неожиданно оказали яростное сопротивление некоторые галльские племена, дружественные жителям Массалии; чтобы достичь Роны, пришлось сражаться в течение целого лета; чтобы переправиться на другой берег — вступить в жестокий бой.

Когда римляне подошли к устью реки, Ганнибал едва отошел от нее. Он повел войска на север по направлению к Виенне, а затем свернул к востоку, врезавшись в Альпы. Кельтские орды одолели эти горные цепи прежде него, и Ганнибал также не встретил бы здесь никаких непредвиденных трудностей, не столкнись он с враждебностью альпийских племен и с проблемой, как провести слонов узкими и обрывистыми проходами. В начале сентября после девятидневного подъема он достиг вершин и обнаружил их покрытыми снегом; здесь был устроен двухдневный привал, а затем последовал спуск по склонам, еще более крутым, чем те, что пришлось одолевать при подъеме, по дорогам, часто погребенным под обвалами, иногда заснеженным. Солдаты и животные теряли