Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

же написано наоборот». Имеется в виду Декларация совещания коммунистических и рабочих партий 1957 года, где, правда, написано не наоборот, а указываются обе угрозы, из-за чего декларацию не подписали югославы. Симпатии Молотова, конечно, были на стороне «догматизма», то есть неуклонного следования марксизму-ленинизму в его сталинской трактовке. Он не мог сказать об этом вьетнамцу, но монголов покритиковал: «…непосредственно после Московского совещания в этом вопросе в МНРП, пожалуй, не было полной ясности. Раньше монгольские друзья подчеркивали, что ревизионизм является главной опасностью в международном коммунистическом движении, не упоминая особо о своей партии». Но теперь МНРП придерживается такой же позиции, как и другие партии, подписавшие декларацию совещания[1625].

Вьетнамский посол рассказал также, что прокоммунистические силы Патет Лао вышли из окружения и ведут успешные бои в Лаосе[1626]. Эх, как не вовремя вывели Молотова из больших мировых игр. Теперь за ситуацией в Индокитае приходится следить со стороны. Да вот вьетнамские товарищи из уважения к его заслугам рассказывают о том, что там творится.

В Монголии Молотов написал ряд рукописей, которые характеризовали его настроение и намерение еще послужить делу исправления курса партии, когда она освободится от Хрущева и его право-ревизионистской группы. В рукописи «Ревизионизм и КПСС (заметки для себя)», датированной 28 июня 1959 года, Молотов писал: «Невероятно, что в СССР, где уже десятки лет не существует партий, кроме КП, и где наша партия вобрала в себя подавляющую массу политически активных граждан со всеми их неисчислимыми настроениями прошлого, в КПСС не было бы ревизионистских тенденций. Сам тот факт, что этот вопрос не обсуждается, даже не ставится, свидетельствует об оппортунистической закваске, глубоко проникшей в ряды КПСС». Чистили, чистили партию от «родимых пятен капитализма», а так и не вычистили. Приверженный партийной традиции осуждать один уклон и тут же отмежевываться от противоположного, Молотов предостерегает себя, «чтобы не стать жертвой привязанности к „старому“, к устаревшим формулировкам, чтобы не скатиться к безжизненному, худосочному, пустоцветному начетничеству, к другой разновидности оппортунизма – сектантству»[1627]. Две угрозы исходят от «старого», а в чем же «новое»? Вот Хрущев практически ставит вопрос о создании коммунизма. Авантюра! А что ей противопоставить? Куда идти от «старого»? Ответ Вячеслав Михайлович будет искать всю свою оставшуюся долгую жизнь. А пока ограничивается критикой ревизионистских новаций XX съезда: мирного существования как основного внешнеполитического принципа; возможности избежать войн и перейти к социализму в развитых странах невооруженным путем. Молотов расценивает эти тезисы как «пересмотр испытанных и выкованных самим Лениным принципиальных установок по вопросам социалистической революции, борьбы против империалистических войн, отношения к империализму»[1628].

16 октября 1959 года Молотов отправил в Президиум ЦК КПСС записку «О неправильном изложении ленинской теории социалистической революции в книге „История КПСС“», в которой писал: «Авторы этой книги так „причесали“ величайшего пролетарского революционера – Ленина, что наш великий учитель и гениальный вождь революционных рабочих всех стран, всего мира не узнал бы себя в этом новом, „причесанном“ виде, где он похож и на полуреволюционера, и на полупацифиста… Чтобы коммунисты действительно были на высоте современных задач защиты мира и социализма, они должны помнить, чему учил Ленин. А это значит, что обычными, узко легальными, сугубо мирными средствами нельзя ограничиться там, где империализм переходит к насилию, к кровавой агрессии, к развязыванию преступной атомной войны. Там вступает в силу право самообороны каждого народа, всех народов, которым угрожает бессмысленное массовое уничтожение»[1629]. Молотов не рискует прямо оспаривать положения резолюции ХХ съезда КПСС, но приоритет отдает именно насильственным средствам борьбы с капитализмом.

В записке «О „принципе социализма“ от каждого по способностям, каждому по труду в книге „Основы марксизма“» 10 января 1960 года Молотов обратился к теории коммунизма. Сославшись на «Критику Готской программы», Молотов отталкивается от классической формулы К. Маркса «Каждый по способностям, каждому по потребностям!»: «принцип распределения материальных и культурных благ при коммунизме („по потребностям“) здесь увязан с принципом, которым будут руководствоваться люди в своем труде – иначе говоря, в производстве – на благо коммунистического общества („по способностям“)… Это станет возможным „после того, как исчезнет“ сложившееся при капитализме разделение труда, исчезнет „противоположность умственного и физического труда“, труд „станет самой первой потребностью жизни“, а „производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком“ и т. д. Только тогда общество сможет осуществить принцип „каждому по потребностям“… Основоположники марксизма всегда подчеркивали примат производства (труда) перед распределением. Это относится к высшей – коммунистической – фазе общества». Это труднодостижимые предпосылки коммунизма. Товарищ Хрущев явно торопится с осуществлением принципа «от каждого по способностям»? Конечно, «мы идем к этому, но еще не пришли. Никто не может требовать или ожидать, что сразу же после того, как страна построила социализм, она уже может осуществить этот принцип, соответствующий высшей фазе коммунистического общества»[1630]. Здесь Молотов, который обычно критиковал Хрущева «слева», за «правый оппортунизм», на этот раз заходит «справа», считает хрущевский рывок к коммунизму неподготовленным.

Пока Молотов в монгольском далеке идеологически подкапывался под Хрущева, в большой международной политике тень Вячеслава Михайловича тоже присутствовала, так как Хрущев стал возлагать на него ответственность за все трудности внешней политики предыдущих лет. Критикуя на встрече с вице-президентом США Р. Никсоном неуступчивость США в германском вопросе, Хрущев сравнивал ее с упрямством Молотова в австрийском вопросе. Мол, вместе с Молотовым СССР избавился от догматизма во внешней политике, а американская администрация – пока нет. Узнав об этом, Молотов был возмущен и направил в КПК резкое заявление: «Я протестую против попыток Н.С. Хрущева изображать меня, коммуниста, чуть ли не сторонником войны „против Запада“ и должен заявить, что эти заявления имеют в отношении меня клеветнический характер»[1631].

Но в 1959 году Хрущеву, освободившемуся от опеки «консерваторов», удалось добиться заметного улучшения советско-американских отношений, пиком которого стал его визит в США. В записи для себя 29 сентября Молотов признал: «Придется объективно констатировать, что поездка т. Хрущева в США была наиболее высокой точкой в развитии несколько нового этапа во взаимоотношениях СССР с главными империалистическими державами… Делая совершенно незначительные уступки, США стремятся завлечь нас (СССР) на немалое политическое отступление, чего не чует и явно не вполне понимает т. Хрущев»[1632]. В реальности Хрущев отступать не собирался. Он стремился развивать успех, ставя на кон нынешнее потепление советско-американских отношений, чтобы использовать заинтересованность в нем американской элиты для получения советской стороной новых уступок в спорных вопросах, например, «об открытом небе». Не получив своего, Хрущев решительно переходил от «обволакивания» партнеров своим