Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)

Я: Кровопийца!

Он: Палач!

Я: Недостоин даже и самого ада!

Он: Превзошел самого диавола!

Я: Бесконечно превзошел!

Он: Чаешь ли после столь великих грехов иметь когда-либо конец своим мукам?

Я: Чаю и ожидаю.

Он: О, если бы!

Говоря это, он исчезает. А я остаюсь исполненный невыразимой печали и скорби. Не успел он скрыться от очей моих, как этот океан черного огня со всеми в себе грешниками, превращается уже в такую бурю, что я ничего не вижу. Огненная мелкая пыль, точно страшная метель в зимнее время, со страшным завыванием, свистом, шумом, с молниеносной быстротою несется, кружится, вертится и превращается в невообразимый ураган! Потом эта метель, спирально вращаясь, становится все тише и тише: я уже вижу в ней и грешников – теперь все приходит в прежнее состояние.

Слышу голоса: «Господи, спаси нас, самоубийц! Спаситель, не оставь нас, несчастных!» Слышу другие голоса: «Каемся Тебе, Господи, в грехах своих, прости нас!» Я весь леденею от ужаса! Вот что значит кончить жизнь самоубийством! Если бы люди знали, какое ужасное мучение переживают самоубийцы, они никогда бы не посмели даже подумать об этом грехе! Размышляя так, вдруг вижу перед собой стоящую маленькую девочку. Я изумляюсь и спрашиваю ее: «Дитя мое, как же ты сюда попала?»

Она: Я была сиротка. Нищета и отсутствие посторонней ласки привели меня к самоубийству, и вот я за это здесь страдаю.

Сильно рыдает.

Я: Кроме тебя, есть ли здесь еще дети?

Она: О, бесконечное множество! Даже есть еще много моложе меня, есть даже самоубийцы пяти лет.

Я, исполненный жалости к ней, говорю: «Дитя мое, Христос Голгофою прекратит все адские муки!»

Она: О, Господи! Спаси нас, детей несчастных, да и всех спаси!

И тотчас скрывается от очей моих! Я чувствую ужас! Ах, Царь мой, Христос, спаси всех Своею благостью, спаси, превожделеннейший мой Христос, очень уж нестерпимо жалко всех грешников, жалко даже и диавола, ибо он Твое творение! О, Христос мой, не оставь тварь без любви Своей, Господи! Излей на нее Свою благость, прости, милосердный Владыка, всем грешникам грехи и спаси их. Аминь.

26 сентября. [Мучения за кощунство. Сущность мучений – богоотчужденность]

Сегодня с самого раннего утра, еще до солнца, я в лесу созерцаю страшное зрелище! Я созерцаю богоотчужденность в виде скалистой, безжизненной, огромнейшей планеты. Всматриваясь в нее, вижу, что она представляет собой сплошную массу окаменелых сынов и дочерей погибели, из которых и образовываются скалы и горы! Я ужасаюсь! Ибо их так много, что если сложить их в одну массу, то из нее образовалось бы созвездие Геркулеса! Среди [них] находится много и других разумных существ, живших некогда в других мирах вселенной. Но поразительно, что эти окаменелые грешники и грешницы, составляющие из себя огромнейшую планету, чувствуют невыразимые муки, словно живые! У них и плач, и рыдания, и стоны, и крики являются тоже [словно] окаменелыми. Мучения и страдания их не выразить словом! Я без горячих слез жалости не могу просто созерцать их! Наблюдая за ними, я осмеливаюсь рукою коснуться одного из них, лежащего в виде обожженного камня. А он кричит мне: «Кто ты, безжалостный!? Разве ты не знаешь, что мы представляем собой одно сплошное мучение!?»

Я: Умоляю, прости меня!

Он: Или ты не из здешних и не знаешь, что мы здесь, плотно лежа друг подле друга, не можем пошевелиться, чтобы не вызвать страшные боли, которые в тысячу раз мучительнее, чем все адские муки!

Я: Молю тебя, прости мне, я не знал этого.

Он: Чувствую, что ты не здешний. Скажи мне, как ты здесь оказался?

Я: Созерцаю ваши муки.

Он: Созерцаешь? Значит, ты их не переживаешь? Скажи мне, неужели мы никогда не выйдем из этого мучительного состояния?

Я: Нет, вы выйдете отсюда, но только тогда, когда изживете свои муки, изничтожите их в себе!

Он: Что это значит?

Я: Это значит, что адские муки являются сутью богоотчужденности. Другими словами, сама богоотчужденность есть сущность вашего страдания; вы, как создание Божие, чувствуете себя как бы совершенно оставленными, отвергнутыми Творцом, являетесь чуждыми Ему за свои грехи, за то зло, что вы сделали пред лицом Божиим. А для твари вообще и, в частности, для твари разумной, чувствовать себя отвергнутой, чуждой Творцу Промыслителю – это значит превратиться в одни невообразимо ужасные мучения, нестерпимые для ее сущности. И вот вы, пребывая в столь ужасном состоянии, будете находиться в нем до тех пор, пока страданиями совершенно не очиститесь от греха и зла, не переплавитесь в новую тварь, и тогда настанет конец вашим мукам.

Он: О, я понимаю! Это значит, Бог и нашу богоотчужденность обращает в наше же спасение.

Я: Да, точно.

Он: О, любовь и благость Господни!

Я: Таков Господь Бог по отношению ко всем нам!

Он: Нас бы нужно совершенно погубить за грехи, а Он нас только очищает и спасает.

Я: За что вы здесь мучаетесь?

Он: За кощунство! Я во время земной жизни был епископом. И вот часто, если не всегда, совершал божественную службу с большим пренебрежением, доходившим до этого страшного греха – кощунства!

Не успел я выслушать его, как вдруг весь ад со всеми грешниками, точно от извержения вулкана, дрожит, ломается, разрушается, одна его часть бьется о другую, ударяется и все превращается в обломки. Это происходит с грешниками от невыносимых страданий – будто незримая сила разрывает их на части, но они все же остаются целыми!

Видя происходящее, я исступленно кричу, плачу и рыдаю. Время идет, а этот страшный процесс не прекращается! Наступает, наконец, миг, когда совершается быстрое изменение процесса богоотчужденности. Ад принимает свой первоначальный вид окаменелости, только самое его положение становится другим: там, где до процесса разрушения и дробления были горы, теперь находятся долины; там, где были скалы, теперь большие впадины и обрывы, и все это составляется из мучающихся грешников! О, Боже, как же здесь невыносимо тяжело находиться сим насельникам ада!

Но вот я опять вижу пред собою своего двойника.

Он: За кощунство я здесь мучаюсь, ибо вся моя жизнь была на земле сплошным кощунством. Я, Спиридон, всю свою жизнь кощунствовал перед Богом, и вот где я теперь нахожусь!

Говоря это, он падает, точно тяжеловесная сталь, и скрывается из моих очей. Душа моя переполняется страхом! Но