Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

родная сестра. Мама рассказывала, что состояние у нее было настолько тяжелым, что она даже не могла набраться сил, чтобы дать мне имя. Несколько месяцев я жила безымянной Девочкой. Сестра мамы, моя тетя, умерла вскоре после этого события от рака: говорили, что он развился как следствие проблем из-за невозможности родить ребенка. Когда на свет появился мой младший брат – мне тогда было четыре годика, – он чуть не умер в роддоме от тяжелого приступа. Эта болезнь преследовала его потом на протяжении первого года жизни. Причем в присутствии врачей, в больницах, ему становилось намного хуже: он задыхался, синел и терял сознание.

И самое страшное в нашей семейной истории заключается в том, что мама моей бабушки по материнской линии умерла. Почему-то с самого детства у меня засела в голове мысль о том, что умерла она именно в родах. Хотя на самом деле это не так и толком никто ничего не знает. Но суть в том, что бабушка осталась в раннем детстве сиротой. Ее отец, мой прадед, женился повторно, а имя первой жены кануло в Лету – в нашей семье его никогда не упоминали. Я не знаю, как зовут прабабушку по материнской линии. И моя мама этого не помнит.

Такое забвение даже хуже смерти.

Обо всем этом я слышала, когда была маленькой. Обо всем этом думала, когда подросла. Только не связывала своего страха перед родами с событиями далекого прошлого. А зря. Когда я впервые по совету хорошего психотерапевта составила генограмму, все встало наконец на свои места. Я увидела, насколько слабой была у меня женская линия по материнской части. Она фактически обрывалась на бабушке-сироте! Неудивительно, что гораздо сильнее во мне оказалось мужское начало – на мужчин по линии отца можно было опереться. Там было достаточно сильных успешных личностей, настоящих героев. Я долго думала потом о смерти прабабушки и о том, что ее имя забыли. По совету психотерапевта написала письмо ей и другим своим прародительницам по материнской линии, всем – с именами и без имен.

Поблагодарила их за жизнь и за силы, которые они вложили в меня. Поблагодарила за свою дочь.

После этого страх и тревожность, которые многие годы были моим невыносимым наследством, стали понемногу отступать. Если бы я знала раньше, что нужно не подавлять в себе сильные чувства, а вытаскивать их на поверхность и прорабатывать, счастье в жизни нашей семьи могло бы случиться намного раньше.

Советская привычка заталкивать глубоко в себя сильные чувства и жить так, словно их не существует, приводит к болезням. Родители передают своим детям наследие, в том числе в виде личного опыта и чувств. Чтобы разомкнуть негативную цепочку, кто-то в семье должен набраться смелости раскрыть и проработать накопленный опыт и травмы.

Конечно, только оттого, что мы с Денисом многое поняли о себе и о нашем ребенке, смогли кое-что проработать, трудности у нас с Нэллой в одночасье не прекратились. Инерция оказалась тяжелой и долгой. Было еще много всего: падение Нэллы с велосипеда и перелом ключицы, травма, полученная на мотоцикле, потом еще повреждение колена на батуте и следом за ним операция. Каждый раз страх за жизнь ребенка накатывал на меня девятым валом. В такие минуты я не сразу могла взять себя в руки. И все-таки раз за разом училась справляться с собой, работать со страхом, который мешал дышать.

Последней волной, которая смыла меня, стала болезнь, внезапно возникшая у дочери после операции на колене. Восемнадцатилетний ребенок вдруг почувствовал неприятные ощущения в пальцах рук. Обратились к врачам, причин они не нашли. А через несколько месяцев дошло до того, что Нэлла не могла по утрам встать с постели. Даже пошевелить рукой ей и то было не по силам. Только тогда врачи сумели поставить диагноз – аутоиммунное заболевание. До того момента как я сумела справиться с волной страха и начать действовать адекватно, снова довелось пройти через ад. Помню, как от ужаса и бессилия грохнула об стол стакан с водой, который был у меня в руке. Пришлось после этого ехать в травмпункт и зашивать рану. Но на этот раз я уже кое-что знала. И умела обращаться за помощью.

Помимо обычного в таких случаях тяжелого лечения, мы с Нэллой обе начали проходить психотерапию. Кроме того, через близких друзей в Израиле нашли прекрасного специалиста по альтернативной медицине и решили отправлять Нэллу к ней два раза в год. Болезнь стала отступать.

Дети, у которых не сложилось надежной привязанности в младенчестве, в подростковом возрасте более склонны к риску и, как следствие, падениям, травмам, болезням. Перинатальный период, роды и первый год жизни – золотое время для формирования будущего здоровья ребенка!

И примерно в то же время состоялась важная для меня личная консультация с известным психологом Людмилой Петрановской, о которой я не могу не вспомнить. Мы с Денисом тогда уже приняли детей, я ходила на все возможные тренинги, семинары, в том числе к ней. И в какой-то момент поняла, что мне жизненно важно лично поговорить о Нэлле. О своем чувстве вины, которое изматывает и лишает сил.

– Представь, что ты сегодняшняя встретилась с той собой, – сказала психолог, – юной и неопытной девочкой.

– Хорошо, – меня уже не слишком удивило такое начало.

– Что бы ты сказала той девушке, которая только что родила ребенка? Просто начни: «Диана, ты сейчас…»

И я начала говорить. Стала сочувствовать, сопереживать себе той – напуганной, неопытной и брошенной в одиночестве. Забытой в холодной и темной палате роддома. По сути, еще ребенку, если смотреть с высоты сегодняшних лет. Я увидела наконец со стороны, как сильно та девочка старалась, чтобы справиться с ролью мамы. Как много вокруг было препятствий. И как мало умения искать для себя ресурсы, обращаться за помощью у нее было тогда. Мне стало жаль и юную себя, и новорожденную Нэллу. Мне больше не хотелось злиться на ту «плохую мать». Я научилась сочувствовать ей и перестала во всем себя обвинять.

– Вы с мужем делали для ребенка все, что могли, – Людмила Владимировна улыбнулась, – в тех обстоятельствах. И сделали свою работу хорошо. Вот увидите!

– Но что же теперь?

– Теперь ваша дочь выросла. Пора ее отпустить.

С того дня чувство вины перестало вычерпывать из меня весь ресурс. Я поняла, что можно тратить силы на самоедство и установку «я плохая мать», «я не справляюсь», а можно не кормить этого монстра, зато сохранять свою энергию для отношений с детьми.

Стабильное ресурсное состояние матери – важнейшее условие счастья и здоровья детей. Что бы мы ни пытались сделать для благополучия ребенка, начинать нужно с помощи матери. Единственное исключение – это угроза жизни и здоровью малыша, исходящая непосредственно от женщины, которая его родила.

Когда Нэлле исполнилось двадцать лет, она познакомила нас со своим молодым человеком. К тому времени дочь уже жила отдельно, в маленькой квартире неподалеку от нашего дома. Буквально через несколько месяцев Андрей пришел просить ее руки. Это было неожиданно, удивительно и очень приятно. Влюбленные взгляды в сторону Нэллы. Уважительное отношение к нам с Денисом. Готовность нести ответственность за семью.

Он понравился мне с первого взгляда – спокойной, умный, надежный. И удивительно похож на Дениса – не того, растерянного, из нашей юности, а сегодняшнего, уже зрелого. Хотя по возрасту Андрей всего на пару лет старше Нэллы. Каким-то чудом у них почти та же разница, что и у нас с Денисом.

Некоторое время спустя ребята поженились.

А год назад прошли обучение в Школе приемных родителей. Надеюсь, спешить с детьми они не станут – ни с кровными, ни с приемными. Совсем еще молодые. Но я уверена в том, что их дочкам и сыновьям повезет с родителями гораздо больше, чем в свое время Нэлле. У них будут осознанные, понимающие мама и папа, которые станут беречь друг друга и собственных детей.

Родительство – это самые мощные эмоциональные качели из всех, доступных человеческому существу. Боль и горечь непередаваемой силы сменяются космическим счастьем и радостью. Именно дети убеждают взрослых в величайшей мудрости нашей жизни: в мире нет ничего важнее любви и отношений. Все остальное приложится.