Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

очень много, а дорога в нашу деревню, сколько её помню, чистилась так себе. Тем более-то в праздники! Сынри пришлось пересесть за руль, пока Ваня буквально толкал машину сквозь сугробы, выталкивал её из белоснежной пучины, грозившей поглотить наш транспорт. Иногда я понимала отчётливо, что происходит, и, когда пугалась, что мы так и не доедем до больницы, принималась паниковать, но это было не лучшим решением, и тогда, под успокаивающий шепот мамы, я более-менее брала себя в руки, и даже боль немного отступала. Но окончательной уверенности в благополучном исходе не наступало. Что оставалось? Только верить и надеяться. Наконец, выбравшись на асфальтированную дорогу, мы рванули по ней, не считаясь ни с чем. Сынри не вернул Ване руль, нажимая на газ. У него опыт езды на скорости явно был больше, чем у моего брата. Попытавшийся указывать на красные огни светофоров, Ваня был успокоен мной, что все штрафы оплатим позже, если вдруг попадёмся. Я ещё как-то умудрилась что-то перевести пару раз от мужа к родне и обратно, благо, адрес хотя бы указывал по карте навигатор картинками, не нуждаясь в дубляже. А потом я минут на десять обессилела, пока отступившая боль дала мне передышку. Обратно она накатила уже при подъезде к клинике. Ну и денёк я выбрала, всё-таки, для родов! Вернее, выбралато не я, а моё дорогое чадо, всё в отца, решившее по-своему и никого не спрашивавшее. Тем более, меня. Против меня, видимо, вообще был семейный заговор. Добирались мы минут пятьдесят, как я узнала позже, и это вопреки заносам и тому, что обычно путь занял бы часа полтора. Я была мокрая от слёз, пота и отошедших вод, я плакала и лихорадочно дрожала, сжимая ледяные пальцы в кулаки, когда в них ничего не попадало, в нетерпении ожидая, когда же всё кончится. В иные мгновения думалось, что пытка затянется навечно, и я умру где-нибудь в дороге, не дойдя до финала. Остановившаяся «нива» подсказала, что мы на месте. Ваня вылетел из машины, побежав за дежурными врачами и, по истечению нескольких минут, я услышала дребезжание каталки, голоса, а потом и распахнулась дверца, обдав меня студёным потоком воздуха с улицы. Медсёстры и врачи принялись перекладывать меня. От морального облегчения я чуть не заплакала ещё сильнее, но потом вскрикнула от вернувшейся неожиданной боли. - Первые роды? – спросил какой-то доктор, но не у меня, видя моя состояние, а у стоявших рядом родственников. Ваня весь как-то сконфузился и скособочился, пугаясь на меня смотреть, точно я превратилась из его сестры в чудище. - Первые, первые, - ответила мама. Каталка тронулась, я закрыла глаза, слушая бодрые утешения опытных медсестёр. - Всё будет хорошо, сейчас поднатужишься, и увидишь своего ребёночка, - говорила женщина постарше. Мамин голос ещё что-то молвил, но удаляясь. Сквозь жмурящиеся веки, я разглядела доброжелательную незнакомую улыбку. – Кого ждёшь, мальчика или девочку? - Н-не знаю, - проныла я, - не делала УЗИ. - Вот не любопытная! – сказала работница клиники со смешком. Меня вкатили в родильную палату. Или операционную? Или что это было? Там было светло, пахло медикаментами, с меня сняли на въезде верхнюю одежду, а вокруг были доктора-мужчины, и мне было ужасно страшно и стыдно, я, словно прозрев и опомнившись, постаралась сесть и найти глазами Сынри, маму или Ваню, но их уже не было. - Правильно-правильно, - раздался мужской голос, - лучше слегка согнитесь, нечего лежать! - Что? – повела я лицом, но меня опять скрутили схватки и я, обхватив живот руками, стиснула зубы. - Тужься! Хватит сдерживаться! Ты чего? Ну-ка, выталкивай его из себя! – опять подошла та же женщина. – Давай, с силой! Ну? Вдохни и, раз-два! Я напряглась, закрыв глаза и рыча. Меня трясло, я пыталась вытолкать из себя ребёнка, хотя это казалось мне чем-то таким… обидным! Он ещё на свет не появился, а я уже стараюсь выпихнуть его подальше. Но таковы законы природы, и самого этого процесса. В мыслях всё перемешалось. Множество окружавших меня в церкви людей превратились в снежную метель, образующую сугробы, из которых пихал машину Ваня, и вот уже очередные рывки, но теперь я надрывно и самостоятельно прорываюсь к чему-то, к какому-то освобождению. - Ещё разок! Давай! – погладила меня по спине эта добрая тётя и я, заорав и вцепившись пальцами в лежак, ощутила, как из меня что-то выходит. Меня словно разорвало, ноги сами подогнулись, схваченные спазмом, к голове от натуги прилила кровь. В животе словно опустело, хотя в бёдрах, в самых сокровенных женских органах, всё резало и тянуло. Я было захныкала, собираясь опять тужиться, когда услышала громкий детский плачь. И в это же мгновение меня словно разом и всю обезболили. Я не знаю, как действует наркоз… вернее, плохо помню, ведь когда-то в Сингапур меня привезли под ним, но стало похоже, что я под воздействием анестезии. Я ничего не чувствовала, ни тепла, ни холода, ни боли, ни слабости. Я даже не слышала больше голосов женщин и мужчин вокруг, только плач ребёнка, которого положили неподалёку, завязывая ему пуповину, красному, орущему, мелькавшему из-за спин в белых халатах. - Ну, всё, - деловым тоном, коротко сообщил мне доктор, даже не взглянув в моё лицо, и пошёл мыть руки. Я тряхнула головой, пытаясь понять, что именно «всё». А то самое «всё» тем временем взвешивали и обмеряли. - В порядке, девчонка? – спросила меня другая медсестра. – Эй! В порядке? - Д-да, да, - кивнула я, желая растолкать всех и протянуть руки к ребёнку, но сил не было их толком даже поднять. - Как звать тебя? - Даша, - с перехваченным дыханием, я наконец-то дождалась, когда ребёнка запеленали, и понесли ко мне. Я не могла отвести взгляда от этой картины. Ребёнок. Мой ребёнок. Мой! У меня ребёнок? У меня ребёнок! Господи, у меня ребёнок… неужели, я это сделала? Я родила? Я произвела на свет нового человека? Такое бывает? Вот так просто? Всё закончилось? Боль не вернётся? Этот крошечный свёрток – мой? Больше не будет пинков изнутри, частых позывов к мочеиспусканию, утомляемости, тяжести? Всему этому причиной был вот этот кусочек плоти и крови? - Ну, Даша, поздравляем, теперь ты мама, - осторожно, следя, чтобы у меня хватило мощи, и я не выронила сверток, старшая акушерка поддержала мои руки, вложив в них новорожденного. – У тебя девочка. - Девочка? – переспросила я, посмотрев в