Мать Тереза. Вера творит чудеса - Жан-Мишель ди Фалько

наша вера, наше сердце и преданность службе Господу нашему, приходящему к нам под видом этого немощного». Буквально исполняя эту заповедь, мать Тереза и добилась того, что тронула сердце жреца богини Кали, который прежде был уверен, что монахиня — воплощение абсолютного зла. В знак благодарности другие жрецы пожертвовали настоятельнице Миссии Милосердия некоторую сумму денег и передали две свободные комнатки рядом с Дармашалахом.

Этот акт положил конец проявлениям вражды к монахиням. Отныне они стали неотъемлемой частью местного пейзажа, и прохожие не стеснялись заходить к ним или звонить им, уведомляя, что еще один несчастный готов испустить дух в нескольких сотнях метров от Дармашалаха. Деятельность матери Терезы стала известна и привлекла к ней симпатию многих. В частности, ее активной сотрудницей стала племянница премьер-министра Западной Бенгалии. Она даже взяла на себя управление приютом Нирмал Хридая, когда основательница ордена отлучилась в монастырь для молитвенного сосредоточения. А ведь эта девушка не была католичкой: вместе с дядей Бидханом Чандра Роем она принадлежала к реформаторскому течению индуизма Брамо Самадж, возникшему в Бенгалии в XIX веке. Но она понимала, что всякая добрая воля нужна Калькутте для борьбы с нищетой и безнадежностью.

Благодаря верной Жаклин де Деккер и некоторым миссионерам, жившим в Индии, в середине 50-х годов о деятельности матери Терезы узнали и за границей. Например, после того, как с работой Миссии Милосердия познакомился Эйлин Иган, неоднократно бывавший в Калькутте, организация «Служба католической поддержки», ведавшая финансовой деятельностью сильной американской католической общины за рубежом, решила выделить ордену ежегодную финансовую помощь. При его посредничестве у матери Терезы появилась и первая санитарная машина. Американский священник педантично откладывал гонорары за мессы по усопшим и на эти деньги очень выгодно сторговал автомобиль. Теперь, узнав о новом умирающем, сестры могли тотчас выехать за ним на машине.

Посвящая много времени приюту, мать Тереза не забывала и о внутренних делах своей конгрегации. К ней прибывали желающие вступить в орден не только со всей Индии, но и со всего света. Для воспитания послушниц требовался духовный наставник, но найти его было непросто. Основательница ордена была очень сильной личностью и ревниво оберегала прерогативы настоятельницы даже на самых первых шагах Миссии Милосердия. Это значило, что будущий ментор конгрегации должен был проявлять большую дипломатичность и тактичность. Монахиня могла бы попросить исполнять эту должность отца Джулиана Генри: он был ее духовником в Лорето Хаус и продолжал духовно наставлять ее и после ухода из монастыря. Но, в отличие от отца Ван Эксема и монсеньора Перье, он отнесся к новой конгрегации довольно прохладно. Отец Генри не понимал, зачем мать Тереза решила жить как нищенка среди нищих, зачем ввела в своем ордене правило абсолютной бедности. Он считал, что это обрекает новое дело на провал и, не обинуясь, предсказывал: «Постепенно все это заглохнет». Это было, мягко говоря, поспешное заключение, от которого его автору пришлось вскоре отказаться. Но он не признал себя побежденным и всегда плохо находил общий язык с матерью Терезой. Отец Генри как-то выразился о ней даже так: «Она соль земли, смешавшаяся с землей и осолившая ее. Но сама она упряма и взбалмошна. Она знает только одно: „Кто во мне нуждается, тому я помогаю и тому принадлежу“». Кончилось тем, что начальница Миссии Милосердия поймала-таки золотую рыбку: бельгийского священника отца иезуита Эдуарда Ле Жоли, который уже двадцать лет служил в Калькутте, а позднее стал авторизованным биографом матери Терезы. Как только они встретились, настоятельница, намекая на свои разногласия с отцом Генри, указала новому священнику границы его деятельности: «Прошу вас только не вмешиваться во внутренние дела нашего приюта. Вы уже знаете: иные священники хотели бы, чтобы я кое в чем изменила распорядок. Мне говорили, например, что в трапезной надо повесить занавески. Я не буду этого делать. Большинство сестер жило в деревне, у них никаких занавесок не было, и мы не должны жить лучше них. Я очень прошу вас не вмешиваться в такие вопросы».

Отец Ле Жоли поступал, как ему было сказано, и сделался вернылгсотрудником матери Терезы. Это не значит, что между ними никогда не было никаких разногласий. Она всегда в своей деятельности полагалась на инстинкт и всячески воздерживалась от долгосрочных планов, предпочитая откликаться на неотложные нужды и приспосабливаться к реальности. Как она сама говорила, «мы выбираем, что делать, без всякого плана, ничего заранее не придумываем. Мы работаем постольку, поскольку обнаруживаются потребности и предоставляются возможности». Однажды отец Ле Жоли заметил, что хоть какой-то план все-таки нужен, и тогда у них произошел такой разговор:

— Вы, мужчины, всегда ищете логику, а мы полагаемся на интуицию и чаще бываем правы, чем вы.

— Интуиция ваша основана на любви, вот она и бывает часто вернее наших рассуждений.

В духовном воспитании сестер мать Тереза уделяет особое внимание безмолвной молитве. Хотя все они должны отвечать на многочисленные вызовы и много времени посвящать «постояльцам» Нирмал Хридая, ежедневно они обязаны отстаивать долгую безмолвную молитву — основу монашеской духовной жизни. Мать Тереза говорит: «Нам надо найти Бога, а в шуме и суете Его не отыщешь. Посмотрите, как в совершенном безмолвии растут деревья, цветы и травы. Посмотрите, как безмолвно движутся звезды, луна и солнце. Чем больше мы получаем из безмолвной молитвы, тем больше должны отдать в своей деятельной жизни. Чтобы трогать души, нам нужна тишина. Важно не то, что говорим мы, а то, что Бог говорит в нас». «Скажу вам еще и еще раз одни и те же слова: безмолвие и милосердие, — продолжает она. — Безмолвие языка учит нас говорить с Христом. Безмолвие глаз помогает видеть Бога. Наши глаза подобны окнам, через которые в наше сердце приходит или Христос, или мир сей. Часто нужна большая отвага, чтобы не открывать их». С этой точки зрения переезд из квартиры Мигеля Гомеса на Крик-Лэйн на Нижнюю окружную дорогу был большим благом. В новом более просторном помещении устроили капеллу, где монахини могли присутствовать на мессе и молиться сообща или поодиночке. В капелле живет «хозяин дома», как называет Его мать Тереза: круглосуточно выставлены Святые Дары.

Не забывает настоятельница и о Пречистой Деве, Которую особенно почитает и о заступничестве Которой просит для всякого нового дела. Однажды на праздник Успения она так объясняла это своим сотрудницам: «Сегодня один из самых прекрасных Богородичных праздников. А знаете ли, почему мы так почитаем Матерь Божью? Потому что Она — чистейшее зеркало Божьей любви». В коридоре между мужской и женской палатами Нирмал Хридая с самого