Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

«– Хр. все делает по наитию, экспромтом. Непродуманные прожекты. Расплачиваемся миллиардами.

– Хр. совершенно нетерпим к критике, малейшее несогласие с ним – расправа.

– Потеряна всякая ответственность за слово: безответственно выступает со всякими посулами, обещаниями, что подрывает доверие к партии.

– Нередко выступает в нетрезвом виде, особенно отталкивающе – встреча с интеллигенцией 19 мая.

– Хр. внес в нашу госуд. и парт. жизнь купеческо-кабацкие нравы: на каждом заседании Президиума стоит разухабистая брань, оскорбления членов Президиума, унижение человеческого достоинства. Особенно Молотова и Ворошилова.

Почему они позволяют эту брань?

Все видят: Хрущев давно взял курс на отсечение ряда членов Президиума от руководства.

– Взяв курс на утверждение системы своей личной власти, Хр. начал возрождать в руководстве нравы, сурово осужденные ХХ съездом, – использование в своих целях органов КГБ.

– Интимная близость Хр. и Серова. Подхалимская позиция Серова.

– Подслушивание Серовым по указу Хр. телефонных разговоров членов Президиума и секретарей ЦК.

– Слежка за членами Президиума.

(Голоса почти всех: «За мной следят», «Меня подслушивают».)

(Булг.: во время поездки в Финляндию Серов перерыл весь двор с телефонными кабелями.)

– Я рассказал о предупреждении Фурцевой: «Отойдем от телефона»… (Фурцева: «Ложь!») Какое же положение в руководящем ядре, если два секретаря ЦК, думающие о благе партии, не преследующие никаких групповых или фракционных целей, не могут без опаски поговорить между собой?!»

Как видим, уже можно при желании составить примерный текст этого выступления или двух выступлений. Про неграмотность там очень даже есть. Но в виде афоризма – нет.

А вот осень 1964 года, Хрущева снимают, Шепилов пишет обращение в Президиум (оно было отправлено 7 декабря 1964 г., черновиков этого жизненно важного для него документа несколько, но выбран был, видимо, вот этот вариант, самый простой и короткий):

«Впрочем, дело не только во мне. Вся хрущевщина, искоренению которой положил начало Октябрьский Пленум ЦК 1964 года, покоилась на лжи, грубости, произволе и беззакониях».

И далее:

«Но я прошу Президиум ЦК верить, что в июньские дни 1957 года у меня не было иных побуждений, кроме как высказать свою тревогу и свои соображения: как предотвратить формирование такого глубоко аморального и пагубного для партии явления, как хрущевщина, после того как страна большой кровью оплатила культ Сталина и еще не успела искоренить до конца его последствия».

Как видим, и само выступление, и краткое обобщение его смысла шепиловской же рукой выглядят одинаково: он выступал прежде всего против возрождения сталинизма.

Но есть еще одна сторона этой истории, заслуживающая внимания. Важно было не только то, что он сказал. Важно – как.

Помните его фразу – «это был взрыв»? И насчет того, что он выступал «чересчур темпераментно»?

А вот 22 июня, первый день пленума. Собравшихся членов ЦК информирует о том, что было накануне, Суслов – может быть, и не композитор, но дирижер всего мероприятия. Рассказывает долго, в деталях. Вопрос из зала – а что Шепилов? Ответ Суслова: из самых рьяных выступавших. (Голоса в зале: карьерист! Провокационное выступление!) Суслов добавляет красок: «Шепилов кричал с места неистово».

Он, конечно, не совсем кричал. Не забудем, что речь идет о профессоре с большим опытом преподавания в эпоху, когда микрофоны были еще не везде. И эффект от этого гремящего, хорошо поставленного, умеющего делать драматические паузы голоса был всегда мощным. Особенно – если происходит «взрыв».

Между прочим, по воспоминаниям Хренникова, Шепилов очень жалел о случившемся. «Сам не пойму, как это произошло, что вдруг толкнуло меня на то, чтобы я высказал свое отношение к Хрущеву, совсем не связанное с тем, о чем там говорилось».

«Не связанное»? Может быть, дело в том, что столь ясно сформулировать тезис «Хрущев – новый Сталин» прочие товарищи не пытались? Формулировать – это было по части Шепилова, прочие могли иметь то же самое в виду, но ведь разговор шел среди «своих», которым и так все было ясно.

А насчет того, что и сам Шепилов не понимал, что на него нашло, – а чего же тут не понимать. Помните рассказ о том, как он пошел против командующего его армией, бывшего маршала Кулика? Хотя какой там Кулик. Были точно такие случаи и пострашнее. Причем в тех же самых стенах – я уже говорил, что Президиум заседал в бывшем кабинете Сталина?

Здесь давайте вспомним историю, которая в 90-е публиковалась очень широко, включена в шепиловские мемуары – насчет того, как он фактически орал на Сталина. Дело было на заседании Политбюро 22 марта 1949 года, когда рассматривался вопрос о присуждении Сталинских премий в области науки. Зашла речь о присуждении Сталинской премии 1-й степени академику Т.Д.Лысенко за его книгу «Агробиология».

Нашим читателям не надо объяснять, какую роль сыграл полуграмотный агроном Лысенко в разгроме нашей генетики? Не надо. Можно, впрочем, добавить деталь, которая часто ускользает от внимания, а вот Шепилов ее очень даже четко обозначает:

«Т.Д.Лысенко начинал свою деятельность агронома-новатора на Украине, сначала в Уманской школе садоводства, затем в белоцерковской селекционной станции и Одесском селекционно-генетическом институте. Н.Хрущевым он был поддержан и разрекламирован. Хрущев слыл знатоком сельского хозяйства на Украине. С его слов и рекомендаций составил, по-видимому, свое суждение о Лысенко и Сталин… И так продолжалось вплоть до падения Хрущева, когда постепенно, со скрипом, при сопротивлении заскорузлых чиновников, начало выявляться истинное лицо и опустошительные последствия лысенковщины».

Итак, что же было на том заседании у Сталина? Сюжет сложный, но давайте постараемся… В скандале центральной фигурой оказался Юрий Жданов, сын Андрея Жданова, тогда – одного из очевидных наследников Сталина. А Юрий и Дмитрий Шепилов были друзьями, настоящими и большими.

Далее было вот что:

«…И я всем существом моим жаждал конца лысенковщины, дискредитировавшей и нашу науку, и мою Отчизну. Вот почему я без колебаний поддержал намерение Ю.Жданова выступить с критикой Лысенко на семинаре лекторов.

Программу семинара я доложил М.Суслову как начальнику Агитпропа.

Доклад Ю.Жданова состоялся. Все изложено было с большим тактом. Критика Лысенко велась в строго научном плане. Доклад встречен был на семинаре с большим сочувствием.

На следующий день мне позвонил Г.Маленков:

– Я прошу прислать мне стенограмму доклада Юрия Жданова на семинаре лекторов.

Я сказал Маленкову, что стенограмма будет через несколько дней: надо расшифровать, затем автор должен выправить ее.

Маленков:

– Я звоню не только от своего имени. Я хочу, чтобы вы поняли, что стенограмма должна быть прислана немедленно и без всякой правки.

Я зашел к А.А.Жданову и сказал ему о звонке. Андрей Александрович был очень озабочен:

– Маленков достаточно вышколенный человек. Он не звонил